Капитан 'Аль-Джезаира'

Али удивленно глянул вверх. Что-то мокрое капнуло ему на лоб. Слезы. Омар ревел от злости и разочарования.

- Была бы у меня веревка! - бормотал Али.

- Конечно. Только кто нам ее сюда притащит? Ни одному взрослому на эту стену не взобраться. А мы - маленькие и легкие, наши руки и ноги найдут опору. Только я снова подняться не смогу. Я и вниз-то теперь уже не спущусь. Али... Дорогой мой Али!

- Снимай рубашку. Бросай ее вниз. Нет, разорви ее и сделай из нее веревку. Только быстрее, я не могу уже больше стоять. Мои ноги стиснуты камнями.

- Снять рубашку?

- Святая Матерь Божья, помоги мне!

Слова на чужом языке? Али не понял того, что непроизвольно сорвалось с губ Омара. А он в эту страшную минуту заговорил на родном языке, взывая к Господу, а не к Аллаху.

- Как же я до этого не додумался! - воскликнул Омар, переходя снова на арабский, который стал мальчику уже привычным. - Сейчас, Али!

Сопревшая ткань рвалась, но кое-как свивалась все же в веревку. Али не тяжелый, авось выдержит...

Другой рубашки у Омара не было. Теперь ему придется ходить полуголым или завертываться в какое-нибудь тряпье. Оборванец, нищий - снова издевки всех соучеников. Но ведь это для Али, для друга!

- Можешь... ты... закрепить... за что-то... конец?

- Да. А для надежности я и сам буду придерживать.

- Могу... я?..

- Давай!

Что-то затрещало, захрустело. У Омара глаза чуть не выпрыгнули из глазниц, рот широко раскрылся от страха. Ткань не выдержала! Он хотел закричать, предупредить друга. Не вышло! Слова застряли в горле. Ни звука не удалось ему выдавить. Не в силах отвести глаз, мальчик смотрел на тонкие нити все еще державшейся вопреки всему ткани.

Вот, сейчас...

Порвалась!

- Омар!

Руки друга лежали на краю карниза. Перед Омаром зияла пропасть. Он не сознавал, что происходит вокруг. Темная ночь обняла его.

- Что это? Где я?

Теплое, живое тело прижалось к Омару, обхватило, обняло его. Друг спасен, а сам он - в опасности, вот-вот свалится со своей "воздушной беседки".

- Держи меня, Али! Держи крепче! Я ничего не вижу!

- Не бойся, ничего с тобой не случится. Просто надо немного успокоиться.

- Али! Омар!

Это был голос Ахмеда. Хриплый от натуги, но все же полный радости.

Негритенок пробежал всю длинную дорогу до деревни, еле добрался до крайней хижины, сообщил об ужасном несчастье и рухнул без сил наземь.

Тревога! Отовсюду сбегались люди, вели лошадей, тащили веревки. Отец Али посадил Ахмеда перед собой в седло и пустил коня в галоп. За ним последовали остальные.

- Сидите спокойно! Не двигайтесь! Мы зайдем с другой стороны! - кричал отец Али мальчикам.

Запаленных коней погнали дальше. Пыль облаком взвилась из-под их копыт.

- Они придут сверху! - радостно крикнул Али. - Тебе лучше?

- Да, Али, куда лучше!

Омар не хотел пугать друга, а сам дрожал всем телом.

Ахмед не спускал глаз с друзей, будто мог удержать их взглядом от падения.

Тем временем подъехали остальные сельчане. Они молча следили за ходом спасательной операции. Будь на то воля Аллаха - и дети избегут опасности, а реши Аллах по-иному - суждено им вечное небесное блаженство. Кисмет!

Али уловил голоса.

- Внимание, веревка!

Веревка, спасение. Обычная веревка, сплетенная из пальмовых волокон, но такая теперь необходимая, единственно способная спасти людей от смерти.

- Стой, не шевелись, Омар. Я обвяжу тебя.

- Нет, нет, Али! Сперва ты!

- Никаких возражений. Так. Только держись покрепче. Не бойся, соберись с духом. И отпихивайся ногами от стены, чтобы не оцарапать голое тело о камни и чтобы тебя не крутило.

- А ты?

- Я пойду потом. За меня не беспокойся. Ну, держись! Не спеши!

Омар поплыл кверху. Вот, уже не видна его голова, затем торс, мелькнули босые ноги.

Как вытаскивали Али, Омар уже не видел. Будто сквозь вуаль, он видел только, что его сажают на лошадь, ощущал, как обнимают его сильные руки. Большая черная борода щекотала порой его лицо. Ах, какая борода! О, да это же отец его врага Махмуда! Так бы и лежать целую вечность, какое это было бы бесконечное счастье. Укрыться в сильных руках отца - ничего счастливее нет в целом свете!

Прошло несколько дней, пока Омар не избавился от своего страха. Весь мир переменился в эти дни, совсем другие лица смотрели на него.

Когда он наконец раскрыл глаза после приключения, стершего из его памяти все прошлое, то увидел перед собой вовсе не голые стены хижины своей опекунши. Не очень-то отличалась и здесь обстановка от его прежнего закутка, однако все было новое, непривычное. На постели у него сидел Али, заулыбавшийся во весь рот, заметив, что спаситель его пришел в себя.

Чужак Омар обрел новую родину. Отныне он стал членом семьи друга, не изгоем, а полноправным членом общины деревни Уксейре. Конечно, он лишь частично содействовал спасению Али, но его отвага и пренебрежение собственной жизнью показали людям, что он достоин их внимания и любви. Даже сердитый марабут, учитель, не отваживался придираться к мальчику. Да и поводов к тому у него не было. Омар учился прилежно, с охотой, был внимателен; и разговаривать стал уже вполне прилично и гладко.