Капитан Большое Сердце

Единственное развлечение экипажа — охота. Команда ставит капканы на медведей и подстерегает тюленей и моржей. Медведей много, они еще не боятся людей и иногда подходят совсем близко к судну. Де Лонг и сам страстный охотник, да, кроме того, свежее мясо необходимо для здоровья. Капитан очень следит за здоровьем команды, издает приказ о проветривании жилых помещений, составляет меню, распоряжается, чтобы доктор Амблер раз в месяц производил осмотр офицеров и команды.

Он продолжал ежевечерне делать записи в дневнике.

«Редко наблюдал такую прекрасную ночь, как сегодня, — писал он в конце октября. — На безоблачном небе ярко светил полный месяц, звезды мерцали. В воздухе тихо, ни звука — ничто не нарушало очарования. У корабля очень живописный вид. Он резко выделялся на голубом небе; на тросах и перекладинах лежал густой снежный покров, и, кроме того, они были украшены инеем. Длинные линии проволоки, протянутые от обсерватории, там и здесь спящие собаки, похожие на замерзшие клубки, сани, выстроенные в ряд впереди корабля, окруженного снежной насыпью, — все вместе составляло редкую картину. Во все стороны протянулось бесформенное ледяное поле».

Прошли сентябрь и октябрь. С первого ноября Де Лонг ввел зимний распорядок дня: раньше ложиться, позднее вставать. Наступала полярная ночь. Де Лонг уже внутренне подготовился к вынужденному бездействию, к некоему подобию спячки. Но с первых же дней ноября пришлось объявить аврал: сначала в льдине вокруг «Жаннеты» появились трещины, трещины превратились в разводья, а затем лед начал со всех сторон наступать на льдину, в которую вмерзло судно. Вокруг корабля стоял грохот, треск. «Жаннета» дрожала и скрипела при каждом сжатии.

Люди и снаряжение были наготове. Де Лонг распорядился взять на борт собак и вещи со льдины. Заготовили на всякий случай сани и сорокадневный запас продовольствия.

Экспедиция жила в непрерывном нервном напряжении: каждая ночь казалась последней, и каждое наступление льда — окончательным. Капитан почти не спал, готовый к спасательным операциям.

«Жаннета» на этот раз выдержала сжатие. Только льдина, в которую вмерзло судно, раскололась и, лишившись своего гнезда, некоторое время двигалась вместе с судном по открывшейся воде, пока снова не вмерзла в пак.

И снова потянулась полярная ночь, полная тревоги и опасений.

«Не могу хладнокровно писать о великолепии арктических видов, — появилась в те дни запись в дневнике Де Лонга. — Пережитые волнения еще не изгладились. Ограничусь замечанием, что, как ни красиво здесь с поэтической точки зрения, я горячо хочу поскорее отсюда вырваться».

Наступили сильные морозы, термометр показывал –40°. У Даненовера началось сильное воспаление глаз. Де Лонг с тревогой думал, что, в случае гибели судна, у экспедиции на руках будет больной человек. Но судьба решила не ограничиваться одной бедой. Спустя несколько дней бледный Шарвелль вбежал в каюту капитана:

— Сэр, в трюме шумит вода!

В носовой части «Жаннеты» появилась сильная течь. Немедленно были пущены в дело насосы. В то время как одна часть команды откачивала воду, другая подымала из трюма наверх муку и припасы. Ниндеман, стоя по колено в ледяной воде, забивал концами и салом все отверстия, откуда просачивалась вода, но вода все же проникала в трюм. Люди работали без передышки весь день и всю ночь, но победить воду не удалось. Мельвилль налаживал паровой насос, но краны замерзли, нельзя было питать котел морской водой, и пришлось наполнять его ведрами.

Де Лонг совсем разучился спать: он следил за всеми работами, и, когда Ниндеман или Свитман выбивались из сил, капитан сам лез в ледяную воду и работал топором, как плотник. Мельвилль, спускаясь в каюту, вместо того чтобы спать, обдумывал новые способы откачивания воды.

«Все наши надежды на исследования и открытия угасают, — писал в эти дни Де Лонг, — кажется, нам предстоит возвращение в Соединенные Штаты на корабле с течью. И это в лучшем случае. Я не хочу предсказывать какие-то новые несчастья, хотя в нашем положении все возможно».

После многих недель нечеловеческого труда в сорокаградусном морозе течь удалось прекратить. Возобновилась размеренная, однообразная жизнь. Прошла первая арктическая зима, проходило лето, а судно продолжало лежать в своем ледяном ложе.

Каждое утро, просыпаясь, Де Лонг видел то же, что перед сном: те же лица, тех же собак, тот же лед. Все книги были прочитаны, все истории рассказаны. От скуки за завтраком люди рассказывали свои сны, спорили о различных теориях дрейфа. Чипп, сделав промер, сообщал: к востоко-юго-востоку или просто к юго-востоку дрейфует «Жаннета». Денбар с Алексеем отправились на охоту за тюленями. Доктор осматривал Даненовера, Коллинс в сотый раз повторял наскучившие всем анекдоты. И только Мельвилль и Де Лонг старались казаться веселыми, чтобы подбодрить и хоть немного развеселить других.

Де Лонгу это было особенно трудно. Все чаще в его дневнике появляется угрюмая и краткая запись: «Ничего особенного не произошло».