Капитан Два Лица

Пальцы сжимаются сильнее, из горла вылетает что-то, не похожее ни на хрип, ни на возглас, скорее такой звук издают захлебывающиеся. Тот, чью фамилию Дуан давно забрал, чтобы хоть что-то добавить к имени, медленно поднимает на него глаза.

– Теперь понял? Уходи.

Ярость заполняет всё изнутри, ее вкус – вкус гнили и крови. Дуан жалеет, что пару швэ назад оставил жизнь стражникам каземата, просто оглушив их. Но эта мысль – только вспышка, времени на нее нет. Он швыряет ключи в карман и тянет капитана за плечи вверх, сильнее и упрямее.

– Ты идешь со мной. В крайнем случае… – произносить это невыносимо, но он произносит, – тебя прямо сейчас пристрелят. Будет хуже?

Взгляды скрещиваются, как скрещивались клинки, – давно, бесконечно давно, ведь беглый принц больше не нуждается в уроках фехтования, а сам дает их юнгам. Дуан выдерживает пустоту блеклых глаз, глядит только упрямее, отчаяннее, злее. Сегодня он уже выдержал многое, но это – боль, гнев и безнадежность вместе – сложнее всего.

– Не будет. – Уголки обветренных губ капитана приподнимаются в улыбке. – Ты прав.

«Будет. Мне».

Но, не произнося этого вслух, Дуан рвет с пояса сразу два пистолета и первым идет к выходу.

На этот раз кошмар оборвался там, где и обычно. Дуан, открыв глаза, вцепился обеими руками в подушку. Пальцы сводило. Вокруг, казалось, роились десятки мелких нечистых духов шан’.

В сэлты, проведенные в путешествиях по Альра’Илле, новый король не видел вообще никаких снов. Возможно, он просто слишком уставал: от бесконечных разговоров то со знатью, то с простолюдинами, от таких же бесконечных попыток оставить хорошее о себе впечатление или хотя бы не ударить лицом в грязь. В целом, у него получалось. Вспоминались все уроки, как полузабытые дворцовые, так и новые – полученные в море и дальних странах.

В четырёх поселениях Дуан врывался прямо в толпы бунтовщиков, все еще не поверивших в его существование. Один раз даже получил рану, и это привело в ужас всех, кроме него самого. Так или иначе, бунты гасли. Дуан не позволил никого повесить и даже отхлестать фенгами, чем заслужил себе первое прозвище – Милосердный. Сам капитан «Ласарры» понимал, что оно довольно далеко от правды, но слышать его было удивительно приятно. И приятно было видеть, как хмурые люди начинают улыбаться и провожают правителя радостными криками, как собирают в дорогу корзины со свежим хлебом, фруктами или что еще пошлют боги. Он чувствовал себя нужным. Удивительно нужным. Раньше так было только… однажды.

Тот кошмар, который теперь, по возвращении, в первую же ночь напомнил о себе, не был выдуман. Не был навеян хитрым богом Ву́дэном, чьи щупальца незримо касаются век смертных, крадут добрые сновидения и наполняют воздух мерзостными маленькими тварями шан’.

Тот кошмар был настоящим. До последней своей швэ.

Фии́рт. Время холодной немощи

Пиратов «Ласарры» знали по всему Морскому Краю и во многих землях Заморья. С капитаном Тайрэ не боялись вести дела: единственное, чего он избегал, – бесчестных поступков. К примеру, медицинский корабль команда брала всего один раз за десять Приливов: когда на борту неожиданно вспыхнула лихорадка зурана. Даже тогда решение принимали на свой риск Дуан и Дарина – остальные уже не могли принимать вообще никаких. И даже тогда никого не убили и не ограбили.