Капитан Два Лица

Это удручало, но Дуан не мог не уловить и иную сторону: это выделяло. Да, несомненно, это сильно выделяло принца Арро среди других возможных избранников, ведь принцесса меняла кавалеров как носовые платки, ни с кем не задерживаясь и ни с кем не говоря ровно – то кокетничала, то жеманилась, то капризно требовала убираться от нее подальше. Отношение же к Фаарроддану о’Конооарру у нее было устойчивым, пусть и загадочным: молчание и потупленные глаза, но никаких грубостей.

– Что вы сделали с ней, мой дорогой ко’эрр[5]? – спросил Дуан однажды на балу.

Сестра как раз в очередной раз ускользнула, положив руку на плечо щеголеватому графу из провинции, раздувавшемуся от гордости на манер болотной лягушки.

– Ничего возмутительного, – негромко откликнулся нирский принц. Он смотрел Розинде вслед с непонятным выражением то ли смущения, то ли ласковой насмешки. – Мы танцевали. Она пробовала отдавить мне ногу, но у нее не получилось. Тогда она повела меня в сад.

– Не приставали ли вы там к ней? – хмыкнул Дуан и фамильярно подмигнул, в очередной раз забыв о манерах. – Смотрите, не шалите!

Впрочем, развязности либо не заметили, либо сделали вид. О’Конооарр без возмущения или недовольства удовлетворил королевское любопытство:

– Нет, что вы. Просто попробовал немного поговорить.

– О чем же? Надеюсь, вы не читали ей стихов? Она вряд ли любит стихи.

– Я рассказывал о нашей нирской жизни, не более. Впрочем, – принц потупился, – может, ей стало скучно и поэтому она…

– А ваша жизнь в Королевстве-На-Корнях столь скудна, что за рассказы о ней вас стоит толкать в фонтан? – невольно заинтересовался Дуан. – Вряд ли это так, поговаривают ведь, будто деревья, с которыми вы соседствуете, частично разумны.

Арро задумчиво склонил голову, потом все же ответил – не без сожаления:

– Если и так, то разум они скрывают. Разве что не дают себя рубить, только с молодой порослью можно сладить. Но наша жизнь занимательна другим. Нас любят… – Принц вдруг слегка усмехнулся. – Пираты. Нередко заходят к нам в гавани отдохнуть. Мой отец собирает с них небольшой налог за приют, но на их свободу мы никогда не покушаемся. Пусть себе ходят…

– Небольшой?.. Как щедро, – протянул Дуан. Он-то помнил, что две сэлты пребывания в нищем Нире стоят примерно как новые паруса для всей «Ласарры». – И что же, они вам симпатичны? Пираты?

Принц задумчиво постучал носком башмака по полу.

– Я часто смотрю на их суда в подзорную трубу, из окон нашего дворца на Первом Древе. Они… своеобразный народ, да, прежде всего, они – народ. Есть горный, приморский, заморский… а они морской. Отдельный. И каждый корабль – что-то вроде семьи. Большой или маленькой, счастливой или несчастливой, дружной или как у заморских сагибов. Но это – семья.

– Может быть…

Слушая, Дуан вспоминал то, о чем вряд ли стоит вспоминать, когда за окном льет такой дождь. А дождь рядил сильнее и сильнее.

– Простите, я поищу пажа с кубками, мне нужно выпить. И мы продолжим.

Сказав это, король Альра’Иллы пошел через залу. Он смотрел только себе под ноги и не слышал музыки.

Фиирт. Разными дорогами

Тайрэ стоял тогда у штурвала. Обрубков рук не было видно, он прятал их под плащом. Лува в эту ночь не оставила даже диадемы на небе, оно стало густым, низким и мутным. Такой же была вода. Возможно, близилась буря.

– Ино, твоя вахта начинается с восходом.

Наставник сказал это, едва заслышав отдаленный звук шагов по палубе, и пригвоздил принца к месту одной фразой.

– Не думаешь ли ты, что, в случае чего, я не удержу мою девочку? Она – плоть от моей плоти.

Дуан сглотнул, ощущая себя очень, очень жалким. В который раз забыл о том, что все следующие приливы «девочка» должна будет быть его кораблем. Нет, она никогда не смогла бы быть его, и абсолютно всем – и самой «Ласарре», и команде, и Дуану – было это ясно. Но это нисколько не беспокоило, он думал совсем о другом.

– Твои раны зарубцевались еще недостаточно. Если они начнут гнить…

– …придется отхватить побольше мяса? Да плевать, юный Сокол.

Тайрэ стал часто звать его так, равно как и по настоящему, прежнему имени. И если раньше это отзывалось внутри теплым напоминанием об общей тайне, то теперь только резало слух.

– Я простоял бы две вахты, и Дарина…

– А потом вы утопите ее, потому что не будете нормально соображать?

Тайрэ наконец глянул на него. Бесцветные, пустые глаза могли бы быть слепыми очами Дараккара Безобразного, но принадлежали всего лишь человеку. Дуан осторожно пошел навстречу, приблизился, встал рядом. Ветер хлестнул по лицу, вздыбил волосы. Прикоснуться к штурвалу было страшно. И вместо этого Ино дотронулся до плеча наставника.

– Мне очень не хватает вас.

Он сбился на «вы» и говорил, не поворачиваясь, глухо и безнадежно. Едва сдерживал желание стиснуть пальцы крепче, просто чтобы что-то под ними почувствовать. Это было детское, далекое, смутно припоминаемое ощущение. Привычное. Забытое. Вернувшееся.

Как когда отец не разрешал обнимать мать. «Ты сделаешь ей больно, немедленно разожми руки».