Капитан Филибер

– С эшелоном прибыл командующий войсками Ростовского района, он сейчас в Атаманский дворец поехал.

– Угу…

Я подошел к столу, водворил на место полевую сумку, ткнул пальцем в «медь желтую, никелированную». Шесть предметов, однако. Тяжеловато будет – и многовато, разбаловались господа офицеры с денщиками и ординарцами. Яйцо для чаю! Мне и полевого котелка на все случаи хватало. Наш советский алюминий…

– Вот что, Сергей. Теперь без шуток. Если чувствуете, что не потяните, отказывайтесь сразу. Нужно сформировать группу, скажем, взвод – из наших, из тех, кому верите. Но и местные пригодятся, человек пять, чтобы входы-выходы знали. Шоферы – трое или четверо. Оружие – только револьверы, винтовок не брать. Стрелять, скорее всего, не придется… Но… Всяко случается.

Я специально смотрел в сторону. Путь подумает, пусть осознает. Шутки действительно кончились… Можно, конечно, обратиться к Чернецову, но у Кибальчиша в отряде – сплошные гимназисты. Мои ребята все-таки покрепче. А брать первых встречных – себе дороже.

– Николай Федорович, я все сделаю. Разрешите приступить?

За холодными стеклышками очков – холодный спокойный взгляд. А вырос парень!

– Приступайте, – улыбнулся я. – Чтоб вам было легче, могу пообещать, что… «Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства».

Сообразит? Мои студенты полчаса затылок бы чесали.

– Можете быть покойны, ваше высокопреосвященство!

Удивило не то, что вспомнил, а как ответил. Я поглядел ему прямо в глаза – и действительно успокоился.

– Могли бы сказать «Monseigneur», – хмыкнул, – Или даже «Eminentio cardinalis». Проявили бы е-рун-ди-цию!

Это чтобы не слишком задавался.

* * *

Целый день стирает прачка.

Муж пошел за водкой.

На крыльце сидит собачка

С маленькой бородкой.

Бог весть что приходит в голову – особенно при общении с великой русской интеллигенцией. Собственно, не бог весть что, Заболоцкий, однако контекст… А как еще назвать? И бороденка подгуляла, и вообще.

– Но вы поймите, любезнейший Митрофан Петрович!..

– Но и вы войдите в мое положение, батенька мой Евгений Харитонович!..

Целый день она таращит
Умные глазенки,
Если дома кто заплачет —
Заскулит в сторонке…

– Как же так, любезнейший Митрофан Петрович? «Жизнь и кровь за отчизну – но не зерно»?

– Ах, душа моя, Евгений Харитонович! Да, да! Есть закон, я обязан его соблюдать, даже если рушится мир. Не могу, не могу! Аd impossibilia lex non cogit! И вы не требуйте, не мучайте меня, умоляю!..

А кому сегодня плакать
В городе Тарусе?
Есть кому сегодня плакать —
Девочке Марусе.

В положении Маруси из Тарусы оказался я. Мало того, что говорить запретили, так еще слушать заставили. И кого? Собрались русские интеллигенты, педагоги, Бобчинские, понимаешь, Добчинские со знанием латыни. Бывший начальник училища с большими усами, бывший директор гимназии – с маленькой бородкой и умными глазенками. Грешно, конечно, так о самом Митрофане Богаевском. Как ни крути – фигура. Донский Цицерон, Баян, историк от Бога, педагог.

Мученик…

Если все пойдет, как и записано в Книге Судеб, симпатичного интеллигента с бородкой, спикера первого Донского парламента, заколют штыками на окраине Ростова, предварительно вдоволь поизмывавшись. Он не взял в руки оружия, надеялся решить дело миром, соглашался включить большевиков в правительство…

– Но… Дорогой наш Митрофан Петрович! Кто же от вас невозможного требует? Э-э-э… Аd impossibilia nemo obligatum. То есть, виноват-с, obligatur. Подпишите только!

– Нет, дражайший Евгений Харитонович, вы меня терзаете! Я все понимаю, я готов умереть. Да-да! Готов умереть ради долга, но нарушить закон… Нет, нет, нет!

У Походного атамана латынь – со скрипом, у собачки с маленькой бородкой – как из кувшина льется. Таращит собачка умные глазенки, вот-вот заскулит, заплачет. Но – упирается. Dura lex sed lex. Раз не по закону, пусть все прахом идет, в тартарары валится. Ну не dura после этого собачонка-то?

– Митрофан Петрович! Через несколько дней в Новочеркасске будут большевики. Все – золото, ценности, огнеприпасы, оружие, наши головы – достанется «товарищу» Подтёлкову и присным его. Каледин не желает вмешиваться, заявление об отставке подписано. Вы – заместитель Атамана, вы – глава Круга…

– Ох, Евгений Харитонович! Тяжек крест! Вы – Походный атаман, вы имеете право, даже обязанность увести войско, чтобы продолжить борьбу. Мой долг – остаться на посту, пусть этот пост – кабинет со старой мебелью. Я не строю иллюзий, я написал завещание, причастился… Но я не могу нарушить закон!..

На столе – пачка бумаг. Все, что нам требуется – оружие на складах, деньги в банковских сейфах, паровозы в депо, уголь, бензин, приказ об эвакуации правительства… Если собачка будет скулить и дальше, придется брать силой. Не хотелось бы!