Беду ждали с юга, откуда наступал Чернецов и очень обрадовались, когда сам товарищ Антонов сообщил по телеграфу, что шлет в помощь цельный революционный батальон. Не один, а с «танькой»-бронеплощадкой и двумя «трехдюймовками»…
Юнкеров я застал за важным и серьезным делом — ребята пришивали погоны. Именно пришивали — английские булавки популярностью не пользовались. Нитки с иголками нашлись, разумеется, вкупе с самими погонами. Работали старательно, не спеша, молча, всем своим видом словно говоря: «Больше не снимем!».
Кадетики оказались не столь предусмотрительными и теперь рисовали погоны химическим карандашом, одним на двоих.
Убедившись, что все в порядке, я махнул рукой, пресекая попытку вскочить и отрапортовать. Хотел повернуться и уйти — господа красногвардейцы тоже требовали внимания, но меня отозвал в сторону портупей Иловайский. Как выяснилось, не зря. На склоне оврага к небольшому камню прислонились два знакомых «сидора» — мой и трофейный.
— Разрешите продемонстрировать? — константиновец шагнул к трофею, наклонился. — Вот!
Я кивнул — нечто похожее мне и представлялось, недаром «сидор» был так тяжел. Две бомбы — большие, с длинными деревянными рукоятками. Или все же ручные гранаты? В мемуарах встречается и так и этак.
— Иловайский, как правильно: бомба или граната?
— Господин капитан, в наставлении сказано «ручная граната или бомба». А есть разница?
А ни малейшей!
Гранаты (они же бомбы) были осторожно отложены в сторону, на заранее приготовленную тряпку.
— И вот…
Не выдержал — присвистнул. Солдатик, солдатик, и на хрена тебе была моя дешевка на цепочке?
Неяркий блеск металла — и негромкое тикание. С цепочкой, без цепочек, большие и совсем маленькие, с камешками красными, с камешками белыми, с гравировками и без. Серебряных не оказалось, солдатик такими брезговал.
И заводить не забывал!
— Двенадцать штук, — Иловайский для верности начал раскладывать тикающую добычу рядом с бомбами, но я поморщился:
— Бросьте! Двенадцать… Погнался герой за чертовой дюжиной. Это все?
— Почти, господин капитан.
«Почти» демонстрировалось молча. Восемь пачек, все — в банковской упаковке, сотенными. Оставалось прикинуть, много это или мало для зимы 1917-го. Кажется, не так и хило. То-то любитель часов с «сидором» не расставался, даже в тамбур с собой захватил! За пазуху, поди, уже не влазило.
— Там еще картинки с девицами, господин капитан. И карты, три колоды…
…По восемь тузов в каждой. И что теперь со всем этим богатством делать?
— Карты и девиц — в костер. Лично проследите, портупей, чтобы до пепла. Бомбы — вам. Справитесь?
— Так точно. Знаком, — не слишком весело откликнулся Иловайский, думая, вероятно, о предстоящем ауто-да-фе. Помиловать девиц, что ли?
— А эти приваловские миллионы…
— Поручите кому-нибудь, — подсказал портупей. — Пусть таскает.
Кажется, парень, решил, что ко всем бедам я назначу его казначеем. Нет, константиновцы для иного сгодятся. Между прочим, вот он, дух эпохи. Полвека спустя мне бы уже намекнули, что такое следует не таскать, а поделить, причем прямо здесь — на двоих и по справедливости. А этому и в голову, кажется, не пришло.
— Портупей, а позовите-ка того парня в очках. Который вице-чемпион по стрельбе… Да, девиц можете пока оставить в резерве. Только не вздумайте показывать… «баклажкам»!
Вздох — глубокий, искренний, можно сказать, из глубин души…
На добычу я смотреть не стал. Отвернулся, достал пачку «Salve». Быстро курятся, никакого запаса не хватит…
Щелк! Зажигалка IMCO — чудо враждебной техники. Тоже трофей, между прочим.
…А станцию придется брать. Была, была надежда, что революционный батальон, погуляв и пограбив, отправится дальше, навстречу Чернецову. Нет, не спешат, им и в Лихачевке неплохо. Ждать не стоит, ночь в ледяной степи — смертельный аттракцион. Костры не помогут, зато будут очень заметны в темноте…
— Ваше благородие! Юнкер фон Приц по вашему приказанию…
Фу ты, задумался! А «благородием» меня еще не называли. Приятно? Не то, чтобы слишком…
— Нет, нет… Почему я, господин капитан? Я действительно хорошо стреляю, очки не мешают. Я… Ваше благородие!..
Очкастому Принцу очень не хотелось становиться казначеем. Я его понимал, но выбор был не слишком велик. Парень по крайней мере взрослый. А с «минус три» в атаку лучше не ходить. Разобьет очки, где новые искать станет?
Я поглядел в большие выпуклые стеклышки, поймал несчастный умоляющий взгляд и мысленно пожалел парня. Но только мысленно… Как бишь там, в моей любимой книге про Гамадрилу?
— Юнкер фон Приц! А вы можете мощным толчком бросить тело вверх, ухватиться руками за горизонтальный сук в трех метрах от земли и в полете развернуться винтом на 180 градусов?
— А…
— Поэтому не мудрствуйте, а выполняйте приказ. Начните с подробной описи…