Капитан флагмана

Она фыркнула, отвернулась. Потом глянула на Тараса оценивающим взглядом и, легко соскочив с сидения, стала возиться с постромкой.

– Как бы он моею Василя не ухайдакал – этот студент ваш. Ты, бригадир, на его валки посмотри. Копыци, а не валки. Если погоныч и дальше так загребать станет…

– Смотри у меня, – помахал пальцем в сторону погоныча бригадир. – Загонишь лошадей – голову оторву.

…Др-р-рын! Снял трубку.

– Взбунтовался?.. А ты попробуй с ним – по-человечески. «Нет времени с каждым психологию разводить»?.. А ты после работы останься, я скажу, чтоб тебе сверхурочные выписали… Цех – не батальон, участок – не рота. Погонять и рыжий дурак может… Почему рыжий?.. Ну, конопатый пускай, если такой тебе больше нравится.

…Стрекочет и стрекочет лобогрейка… Правильное название.

Разве представлял он себе тогда, что этот Скиба будет командовать крупным партизанским отрядом и поможет ему, Бунчужному, с горсткой людей, что осталась от сводного полка, выйти из окружения. А после войны придет на судостроительный с тремя орденами Славы на гимнастерке, с медалями – не счесть, попросится на работу и станет лучшим бригадиром судосборщиков. А разве думал он тогда, выжимая из себя последние силы на той лобогрейке, что эта девушка-погоныч станет его женой? Не думал.

…Вечером встретились «на посиделках». У пруда. Ломило поясницу. Все тело как побитое. И так спать хотелось, что, кажется, ляг он не то что в постель, а в борону, вверх зубьями брошенную, все равно заснет как убитый. Окатил себя ледяной водой, переоделся и пошел. Пошел, чтобы та девчонка не подумала, будто его, студента, все же ухайдакали.

У нее было тонкое смуглое лицо. И фигура была тонкая, гибкая, перехваченная в талии простеньким клеенчатым пояском с широкой пряжкой. В первый же вечер узнал, что она закончила педагогическое училище и будет работать в школе в своем Заозерном. Они были вместе весь вечер. На следующий день опять – лобогрейка. Он уже знал, как надо орудовать вилами, чтобы уставать меньше, и после работы не чувствовал такой ломоты, как вчера. Вечером они встретились на том же месте. Уже луна выкатилась и развернулась во всю свою медную гладь, когда его отозвал Василь Скиба и сказал, что заозерским парням не нравится ухаживание студента за их девушкой и что они решили его проучить.

– Как это у вас делается? – спросил Тарас.

– Что? – не понял Скиба.

– Как учат, спрашиваю?

– Очень просто. Так отлупцують – родная мать не узнает.

«…Как же это она смогла, Галинка, – родную мать?»

Вз-зык!..

– Бунчужный… Не смогу… Очень просто, надо было поставить в известность загодя… Нет, не смогу… Я с Ватажковым сам поговорю, пускай разберется, кто у него там путает.

«…Что же это я пропустил? Где? Когда? Чего недосмотрел? Ведь она всегда была такой нежной, ласковой. Как же она смогла – родную мать?»

«…Родная мать не узнает…» Традиции, черт бы их побрал. Поинтересовался:

– А как они будут лупцевать: скопом или по очереди?

– Скопом.

– Тогда пускай не обижаются, если кого-нибудь до смерти пришибу. Хотя бы вот этим прутком, – наклонился, поднял стальной граненый пруток. – Этим если умеючи по лбу хватить, всю кожу на затылок своротит. Никакой доктор потом не заштопает.

– А если по очереди?

– По очереди – не возражаю. Хоть десяток пускай записываются. Только предупреди, что я боксом владею. Могу челюсть свернуть набекрень или ключицу сломать. – И, отвечая на недоуменный взгляд Скибы, сказал: – Должны они знать, на что идут, или не должны?

– Должны, конечно, – согласился Скиба.

– Вот и передай, если скопом – тут уж надвое бабка гадала: или они мне, или я им костей наломаю, а если по очереди…

Тр-ру-ум!

– Бунчужный… Матвей Семенович?.. Правильно сделал, что к тебе обратился, ты же мой заместитель по кадрам… Считай, что со мной договорено. Больше того – сам ему предложил… Начальником отдела электросварки. И скажи ему, что я очень рад. Когда оформится, пусть ко мне зайдет. Все!

…Молодец Матвей Семенович. Правильно решил. Чем драться, лучше миром кончать… А тогда вот мы подрались-таки с теми парнями. У чахлой рощицы, возле озера.

Да, подрались. Девчата ушли. Не полагалось им присутствовать при кулачном бое. Парни стояли кругом, подзадоривая своих. Первыми биться на кулаках вызвались наиболее сильные и умелые. Были на селе такие. Тарасу нелегко пришлось. Побежденным считался тот, кто свалится. А победителем – кто остался на ногах. Пусть хотя бы и полуживой, чуть тепленький, но только на ногах стоящий.

Тарас надеялся на свою силу и сноровку. Все же бокс многому научил. Нету перчаток? Что ж, надо беречь пальцы. Если об этом все время помнить… Первого силача он свалил запросто, со второго удара в челюсть. Расправился и с другим, и с третьим. Четвертым неожиданно вызвался Василь Скиба. Вот уж чего Тарас никак не ожидал. Скиба был силен. Почти два года работал подручным сельского кузнеца, и кулаки у него были тяжелые, что твоя кувалда.

И дрался он, как все в жизни делал, серьезно. Не дрался, а работал. Причем без всякой злости. Даже совестно было колотить этого парня, имея преимущество боксера.