Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

Вой — и из поднятой боровшимися пурги поднимается, протягивая руку к ране, человек в закрывающем лицо подшлемнике. Хромов, выдернув нож, снова всаживает его, уже в бедро. И снова вытаскивает. И убирает в ножны.

— Лева, выбирайся оттуда! Живее! — Хромов скинул винтовку, передернул затвор.

Сержант Коган просто откатывается по снегу на метр в сторону и лежит на спине, носы его лыж торчат из сугробов. А финн, управившись с первым шоком, услышав лязг затвора и увидев винтовку, шарит в снегу в поисках «Суоми».

— Не надо, товарищ капитан! — кричит Лева, — В плен… — он пытается опереться и подняться, не получается. — В плен возьмем. Зачем?!

— Война, товарищ сержант, — говорит Хромов и вдавливает спусковой крючок…

10

Выведенные из окружения, исхудавшие, обросшие, обмороженные красноармейцы сидели кто на поленьях, заготовленных для костра, кто на тряпках, брошенных на землю, кто прямо на снегу. В их лицах счастье боролось с неверием. В лицах девятнадцати выживших, девятнадцати из трехсот сорока семи бойцов 76 танкового батальона. Пятнадцать вышли сами, четверых вынесли. Над деревьями, если взглянуть в сторону пройденного поля, можно было заметить цветные клочья второй дымовой завесы, под прикрытием которой выходили из деревни.

Старшина ломал шоколад, обходил по кругу бывший лагерь финнов и раздавал танкистам, приговаривая:

— Потом все будет, скоро будет. Пока нельзя много. Потерпите.

Трупы финнов отнесли за ближайшие кусты.

— Товарищ Иванов! Товарищ Якуба! — позвал командир. Капитан Шепелев бросил на снег просмотренную карту. Она, найденная в вещах убитого финна, одетого в полярную куртку, ничем не отличалась от той финской карты, что была уже у Шепелева. Сестра-близнец. А вот блокнот, обнаруженный у того же человека в полярной куртке, очень капитана заинтересовал. Как и еще один предмет.

Иванов стоял уже перед Шепелевым, подходил и отделенный командир Якуба, старший по званию среди оставшихся в живых бойцов батальона.

— Товарищ Иванов, — сказал капитан, — вы отведете батальон на хутор той же дорогой, как шли сюда. Останетесь с батальоном. Товарищ Якуба, пробудите на хуторе, сколько потребуется, чтобы восстановить силы. Потом выходите к нашим. Вам бы, конечно, сейчас нужнее в тыл, но до линии фронта гораздо ближе. Решение, куда идти, оставляю за вами. Вот держите, финская карта. Пользуйтесь ею, она точнее. Товарищ Иванов, вы знаете, где лежат санки с баллонами. Возьмите кого-нибудь из батальона и привезите их сюда. Пригодятся для раненых. Товарищ Якуба, готовьте бойцов к походу. У меня все.

— Есть, — одновременно ответили красноармеец и отделенный командир. Но по-разному. В голосе Иванова слышалось огорчение. Его отделяют от отряда. И ничего не поделаешь. Просить, уговаривать бессмысленно. Кругом, и марш выполнять приказ. Обидно, что выбор пал на него. Почему?

— Ты погляди, капитан, — подошел Хромов, держа ладони сложенными горстью, — В палатке нашел. Истреблять буду гадов нещадно. Никакого снисхождения.

В его ладонях, на черной перчаточной коже переплетались лучи эмалевых красноармейских звезд, снятых с ушанок и буденовок.

— Для отчетности собирали, сволочи, — Хромов высыпал звезды на снег.

— Что-то ребята не возвращаются, — поделился своим волнением Шепелев. — Должны бы уж…

11

Попов и Жох уже были в финском лагере. Выходивших из окружения именно они встретили на окраине леса. В лагере Попов отдал командиру винтовочную гильзу со сплющенными краями дульца. Чья фамилия, имя, отчество, год и место рождения указаны в листке, вложенном в нее, узнавать, извлекая листок, не потребовалось.

— Ильинский, — сказал красноармеец Попов. — Взорвал себя и двух финнов. Я его в снегу закопал. Там прямо.

Попов помолчал, а потом продолжил, вздохнув и отвернув большую голову:

— Двадцать их. Которые на меня вышли. Тыркались, как слепые котята. Это по причине газа. Жалко их было. Знаю, что меня не пожалели бы, а вот…

Он опять вздохнул и потер пятерней картофельный нос.

— Товарищ Попов, надо сходить на позицию Чекунова. Если что, похороните там же. По-зимнему.

12

Вместе с Поповым командир послал Жоха. И не то чтобы они очень задерживались, и выстрелов никаких и ниоткуда слышно не было, но, видимо, причина его преждевременного волнения — общая тревога, которую испытывал капитан. Сколько финнов осталось после боя, где они, не попытаются ли организовать засаду? Чтобы избежать нежелательной встречи, надо было как можно быстрее выбираться отсюда.

— Посмотрите, Хромов, — капитан вытащил из кармана предмет, изъятый у того же человека в полярной куртке, который, надо полагать, и командовал финской отрядом. — Что это, по-вашему, может быть?