Капитан гренадерской роты

– Я думала, ваше высочество, – сказала она, – что этот разговор окончен между нами. Неужели вы считаете меня настолько легкомысленной, чтобы двадцать раз изменять свое решение? Не будемте говорить об этом.

– Это очень жаль, – сухо ответила Анна Леопольдовна. – Я надеялась, что в деревне вы обсудите все выгоды нашего предложения и его примете.

Елизавета даже ничего не возразила на это, сказала несколько незначительных фраз и поспешила откланяться.

Только что она вышла, как Юлиана вернулась к своему посту.

– Ну и что? – спросила она.

– Отказывается. И говорить не хочет даже! – раздраженным и злым голосом прошептала Анна Леопольдовна. – В самом деле, она начинает забирать себе много воли, думает, что так все и может делать по-своему. Но ведь если добром не хочет, так можно ее и принудить!

– Однако как же принудить? – заметила Юлиана. – Тоже раздражать очень нельзя – она не одна, за нею стоит довольно много народу, у нее есть заступники.

– Так что же нам делать? – почти закричала Анна Леопольдовна. – Неужели отказаться от этого плана? Ведь у всех были бы развязаны руки, если бы она согласилась выйти замуж…

– Да, конечно, но только действовать нужно не насилием, лучше попросить какого-нибудь ловкого человека уговорить ее.

– Кого же попросить?

– Да хоть Левенвольде, – ответила Юлиана. – Кстати, он здесь, приехал осведомиться о твоем здоровье.

– Ну и прекрасно, попроси его сюда ко мне.

– Сюда? – изумилась Юлиана. – Да ведь это сочтут совершенно неприличным.

– Напротив, – сказала Анна Леопольдовна. – Напротив, если я принимаю одного, то могу принимать и других, меньше будет разговоров.

– Пожалуй и так, – согласилась Юлиана и вышла звать Левенвольде.

Обер-гофмаршал очень изумился, что правительница принимает его в постели, и еще более изумился, когда узнал, чего она от него хочет. Он хорошо знал, что уговорить Елизавету, особенно ему, невозможно.

– Я не могу идти к цесаревне с такой пропозициею, – сказал он. – Потому что это будет совсем неприлично и она только оскорбится. Не изволите ли вы сами, ваше высочество, поговорить о том с нею?

– Да я уже говорила, она не слушает! – откровенно и наивным тоном призналась правительница.

– Ну, так что же я-то могу? Я уже совсем ничего не могу.

Впрочем, Анна Леопольдовна с Юлианой и сами поняли, что придумали вещь неподходящую, и отпустили Левенвольде.

А цесаревна, вернувшись к себе, была встречена известием, что несколько гвардейских офицеров, узнав о ее приезде, пробрались к ней тихонько и умоляют ее выйти к ним и их выслушать.

– Безумные, что они делают! – воскликнула цесаревна. – Будто не знают, что уже теперь во дворце наверно известно о их пребывании здесь, у меня.

Но все же она к ним вышла.

Офицеры умоляли простить их за смелость и объявили, что они посланы всеми товарищами узнать, справедлив ли тот слух, будто она выходит замуж за принца вольфенбюттельского.

– Да нет же, нет! – отвечала им Елизавета. – И меня даже обижает, что мои друзья гвардейцы могут верить подобному слуху. Будто вы меня не знаете, разве я могу решиться на такое дело? Мало ли о чем толкуют и мало ли чего желают! Возвращайтесь к себе как можно осторожнее, чтобы вас не заметили… Успокойте товарищей, не тревожьтесь по-пустому, теперь самое первое дело, чтобы все у вас было спокойно и чтобы вы не возбуждали подозрений. Сказала ведь: придет время – кликну, а теперь ждите!..

Офицеры почтительно поцеловали протянутую им руку и ушли успокоенные.

Отпустив их, цесаревна призвала Лестока и сказала ему, чтобы он при первой возможности отправился к секретарю шведского посольства Лагерфлихту и сказал ему от ее имени, что если шведы будут еще медлить, то дело может повернуться в другую сторону, расположение умов изменится. Нужно спешить с объявлением войны, потому что правительство не щадит ничего: принц Антон, наущаемый Остерманом, рассыпает направо и налево обещания и награды для приобретения себе приверженцев.

– Скажите ему, – говорила Елизавета, – что уже кое-что слышала и сообразила. Положим, они там все кричат теперь, что нисколько не боятся шведов, что будут действовать быстро и решительно, но это только одни слова и крики. Если шведы явятся как защитники прав потомства императора Петра, то русские войска не захотят воевать с ними. Если Легерфлихт будет настаивать на том письменном обязательстве, скажите ему, что я подпишу, если дела примут хороший оборот и мне нечего будет опасаться. Скажите, что я обещаюсь вознаградить Швецию за военные издержки с первой минуты начала действий, что я буду давать Швеции субсидии во все продолжение моей жизни, предоставлю шведам все те торговые преимущества, которыми теперь пользуются англичане, откажусь от всех трактатов и конвенций, заключенных между Россией, Англией и Австрией, не буду ни с кем вступать в союз, кроме Швеции и Франции, буду содействовать Швеции всеми мерами и тайно ссужать деньгами, когда будет нужно. Вот все, что я могу им обещать, – кажется, этого достаточно?!