Капитан Хорнблауэр

Безмолвно они наблюдали, как четыре французских корабля привелись к ветру и увалились на другой галс. Они поворачивали, пока у всех четырех мачты не слились — теперь они шли прямо на «Сатерленд».

— Кхе-хм, — сказал Хорнблауэр, глядя, как надвигается его рок, и снова: — Кхе-хм.

Французские впередсмотрящие заметили верхушки лейтоновских мачт. До Росаса — шесть миль с попутным ветром, до Барселоны — сто и ветер почти встречный; французский адмирал, завидев незнакомые паруса, без долгих размышлений устремился к убежищу. Путь ему преграждает один-единственный линейный корабль — француз постарается обойти его или уничтожить.

У Хорнблауэра упало сердце, однако мысли неслись стремительно и четко. Французам надо пройти шесть миль с попутным ветром. Где Лейтон — по-прежнему неясно, но не ближе, чем в милях в двадцати. В лучшем случае ветер дует ему с траверза, в худшем — с левой скулы. Если ветер будет поворачивать и дальше, через два часа он станет для Лейтона встречным. Двадцать против одного, что адмирал не догонит французов и те успеют укрыться под пушками Росаса. Помещать этому могут лишь непредвиденные порывы ветра, и то — если «Сатерленд» успеет сбить достаточно неприятельских мачт перед тем, как его уничтожат. Так напряженно Хорнблауэр вычислял, что лишь закончив, вспомнил: «Сатерленд» — его корабль, и решать ему.

Докладывал бледный от волнения Лонгли — он соскользнул по фордуну аж с топа стеньги.

— Винсент велел сказать, сэр. «Кассандра» сигналит, и он думает, это «Флагман «Сатерленду» номер двадцать один». Номер двадцать один — «вступить в бой», сэр. Но флажки прочесть трудно.

— Очень хорошо. Подтвердите.

По крайней мере, Лейтон взял на себя моральную ответственность бросить один корабль против четырех. В этом смысле он достоин руки леди Барбары.

— Мистер Буш, — сказал Хорнблауэр, — сейчас без четверти час. Проследите, чтоб за эти пятнадцать минут матросов покормили.

— Есть, сэр.

Хорнблауэр глядел на медленно приближающиеся корабли. Ему их не остановить, все, что он может — преследовать их до Росаса. Корабль, или корабли, у которых он собьет мачты, достанутся Лейтону; остальные надо покалечить так основательно, чтобы их не починили в убогом росаском доке. Тогда они будут гнить в гавани, пока их разрушение не довершат брандеры, шлюпочная экспедиция или правильно организованная атака на крепость с суши. Хорнблауэр думал, что справится с задачей, но не находил в себе сил представить, что будет с «Сатерлендом». Он тяжело сглотнул и стал продумывать план первой стычки. Восемьдесят пушек первого французского корабля, уже выдвинутые, ухмылялись в открытые порты, над каждым из трех кораблей хвастливо реяли аж по четыре трехцветных флага. Хорнблауэр поднял глаза к синему небу, где трепался на ветру выцветший флаг красной эскадры, и вернулся к окружающей действительности.

— Команду к брасам, мистер Буш. Чтоб, когда время придет, повернули с быстротой молнии. Мистер Джерард! Канониров, которые выпалят раньше, чем пушка будет наведена, выпорю завтра всех до единого.

Матросы у пушек улыбались. Капитан знает: они и без угроз сделают для него все, что в их силах.

«Сатерленд» шел носом на приближающийся восьмидесятипушечный корабль, на самый его бушприт. Если оба капитана не изменят выбранному курсу, корабли столкнутся и, вероятно, потонут. Хорнблауэр глядел на неприятельский корабль, ожидая, когда у его капитана дрогнут нервы, «Сатерленд» шел в самый крутой бейдевинд, паруса его самую малость не хлопали. Если французскому капитану хватит ума привестись к ветру, «Сатерленд» не сможет причинить ему серьезного вреда, но все за то, что он будет тянуть с маневром до последнего, а потом, не полагаясь на неопытную команду, инстинктивно увалится под ветер. Когда расстояние между кораблями сократилось до полумили, над носом француза заклубился дым, и у британцев над головами просвистело ядро. Стреляли из погонных орудий. Нет нужды говорить Джерарду, чтобы тот не отвечал — он отлично знает цену первого, без спешки заряженного и наведенного бортового залпа. Корабли сближались. Две дыры появились в грот-марселе «Сатерленда» — Хорнблауэр так напряженно следил за неприятелем, что не слышал, как пролетели ядра.

— Куда он повернет? — спрашивал Буш, прихлопывая руками. — Куда повернет? Я не думал, что он продержится так долго.

Чем дольше, тем лучше: чем торопливее француз будет поворачивать, тем беспомощнее окажется. Бушприты разделяла уже какая-то сотня ярдов, и Хорнблауэр стиснул зубы, чтоб инстинктивно не скомандовать: «руль на борт!». Тут по палубе француза забегали, засуетились, и бушприт развернулся — по ветру!

— Не стреляйте! — крикнул Хорнблауэр Джерарду, опасаясь, что тот выстрелит слишком рано. Джерард ослепительно улыбнулся и махнул шляпой. Корабли поравнялись, между ними не было и тридцати футов, пушки француза указывали на «Сатерленд». В ярком солнечном свете Хорнблауэр видел, как блестят на французских офицерах эполеты, как наводчики баковых карронад, пригнувшись, визируют, цель. Пора.