Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень

Было хорошо видно бледно–розовое брюхо и длинные плавники горбача. Никто не заметил, хотя все пристально и с волнением следили и за китом и за Жилиным, когда Жилин выстрелил. Правда, был какой–то момент, когда он чуть больше склонился к прицельной планке и слегка согнул ноги в коленях. Но ведь он делал это и раньше, как только мы вошли в косяк, и не стрелял! Я успел заметить, что и капитан Кирибеев недоуменно поднял плечи, когда Жилин попросил положить руль вправо, — видно, и он не понял маневра гарпунера. Однако указание его выполнил. Из этого я сделал вывод, что замысел гарпунера не всегда и не сразу бывает понятен даже опытным капитанам. Я успел щелкнуть затвором в тот момент, когда раздался выстрел. Сквозь окошечко видоискателя я видел, как гарпун скользнул по спине кита и, не причинив никакого вреда зверю, свалился в море. Раздался взрыв гранаты. Кит рванулся и пошел прочь.

Китобои ахнули, но Жилин не растерялся. Он дал знак Порядину выбрать линь, а сам вместе с Макаровым принялся заряжать пушку.

Выскочивший из камбуза Остренко хлопнул о палубу дуршлагом и закричал во весь голос:

— Мазила!

Его крик был воспринят всеми как сигнал, на палубе «Тайфуна» поднялся страшный галдеж.

Капитан Кирибеев побледнел, поднял руку, пытаясь восстановить тишину. Но унять китобоев было не так–то легко, шум продолжался. Одни требовали, чтобы Жилин покинул пушку, другие говорили, что пусть сам капитан Кирибеев встанет к пушке, третьи кричали:

— Чубенко! Пускай Чубенко стреляет!

Между тем механик Порядин выбрал линь с гарпуном, а Жилин, весь потный и красный от напряжения, успел с помощью Макарова зарядить пушку.

Но в это время горбач махнул хвостом и ушел под воду. И все крики сразу прекратились. Я посмотрел на Кирибеева. Тихо, словно ничего не случилось, капитан сказал:

— Продолжать охоту.

Жилин крепко сжал ручку пушки и, не оглядываясь, левой рукой подал знак на мостик: «Полный ход».

«Тайфун» задрожал и, разваливая надвое волну, устремился в погоню за китами.

Только теперь я понял, какую ответственность взял на себя капитан Кирибеев и какие последствия ожидают нас, если Жилин и на этот раз промахнется. Сорвись он сейчас, что бы мы стали делать в той обстановке, которая сложилась на китобойце? В памяти все еще сохранялась подленькая улыбка штурмана Небылицына. Я понял, что слова Кирибеева: «Драться так драться уж до конца», — относились не к спору у капитан–директора Плужника, а к делу, к успеху, вот здесь, на море. Не только я, но и все китобои понимали, что значила бы для нас новая ошибка Жилина. Не поэтому ли установилась такая тишина, что был слышен мерный шум машины и шаги Кирибеева на ходовом мостике? Чувствовалось, что нервы у всех натянуты до предела, а сердца то замирают, то бешено колотятся. Порой казалось, что время остановилось и китобоец не имеет хода.

Сколько же можно выдерживать такое напряжение?

Больше всех, пожалуй, нервничает Жилин: левая нога его чуть–чуть приплясывает, руки каталепсически сжимают выгнутую ручку пушки. Он стоит, слегка согнувшись и подавшись вперед, и неотрывно следит за морем. Макаров застыл с открытым ртом. Капитан Кирибеев покусывает мундштук трубки. Спокойным выглядит только механик Порядин; он смотрит вперед, ветерок треплет его седую гриву.

Только бы не промахнулся Жилин! И скорее бы!..

Горбач вынырнул слева по носу. И опять, как тогда, Жилин чуть пригнулся, левой рукой дал сигнал «стоп машина» и выстрелил. Гарпун вошел в цель. После взрыва гранаты смертельно раненный горбач на секунду замер. Потом сделал страшный рывок и стремительно пошел вглубь.

Линь начал бешено разматываться. Зашипели блок–амортизаторы. Из бочки поспешно уходил Чубенко.

— Полный назад! — крикнул Жилин.

«Тайфун» стал пятиться. Но он прошел не больше десяти метров, как линь натянуло, словно струну, и корабль повело вперед.

— Трави линь! — скомандовал Жилин.

Настала пора механика Порядина. Загрохотала лебедка — линь падал, как якорная цепь. Нельзя было в этот момент не любоваться Жилиным. Вероятно, он волновался не меньше, чем мы, однако распоряжения отдавал четко. Чувствовалось, что это человек твердой воли и крутого, не ломкого характера.

Все видели, что посланный Жилиным гарпун попал в цель. Но кита еще нужно взять. Это трудное и сложное дело: по оплошности гарпунера может оборваться линь или, если китобой упустит момент и даст киту занырнуть под киль судна, линь намотается на винт… Да мало ли какой случай может сорвать успех при неумелом «вываживании» кита?

Но Жилин держится так, как будто он уже много лет занимается этим делом.