Капитан Коко и Зеленое Стеклышко

Добром чудесным он набит!
Чего в нём только нет!
Калоши. Банки. Пузырьки.
Бумажки от конфет.
Шпагат. Сапожная игла.
Утюг. Дверной засов.
Часы без стрелок и стекла.
Пружина без часов.
И неизвестно чей портрет.
И школьный мой пенал.
Ошейник пса…
Но пса здесь нет,
Сюда он не попал!
Зато под ворохом калош
Хранится зонтик тут;
Его раскрыть — и он похож
На гулкий парашют!
А если надо, парус он
Заменит хоть сейчас:
Его над чудо-сундуком
Я поднимал не раз.
И яхтой быстрою сундук
Летел в морской рассвет,
И крепкий шторм свистел вокруг,
И чайки мчались вслед.
Я мог бы новый путь открыть
Вокруг земли вполне!
Да жаль, в такую даль уплыть
Не разрешают мне…

Только я чуть задержусь, бабушка кричит:

— Ну что ты там застрял! Не придавило ли тебя крышкой, упаси господи?

Вот и теперь я услышал то же самое и опять не успел как следует налюбоваться бабушкиными сокровищами.

Я быстренько сунул в сундук свой городской костюм, надел короткие трусы, лёгонькую майку, попробовал поскакать на одной ножке и вдруг подумал: «Хорошо бы мне остаться таким подросточком на весь отпуск! Хорошо бы на все эти дни сделаться мальчиком настоящим, а не в шутку».

А бабушка вновь заторопила меня:

— Садись пить чай да рассказывай про своё городское житьё-бытьё. Ведь у тебя, наверное, полно всяких новостей.

Я сел за стол, положил в стакан ложку варенья, потом добавил ещё две и задумался: какие же самые важные новости лучше всего рассказать?

Может, о моей работе и о том, как опустела чернильница?

Но в голове у меня будто что-то щёлкнуло, и я выпалил:

— А в городе, у нас на крыше, подрались воробьи! Один воробей свалился в трубу и вылез оттуда чёрным-пречёрным, весь в саже!

Выпалил я эту новость и покраснел. Вот, думаю, сморозил так сморозил! Важнее ничего придумать не мог!

Но бабушка посмотрела на меня без усмешки и сказала:

— Ая-яй! Вот бедняга воробей, каково-то ему теперь, чумазому!

И тут меня как ветром понесло! Я начисто забыл о своей работе и, торопясь и обжигаясь чаем, рассказал:

во-первых, про знакомого чемпиона по боксу, который год тому назад поздоровался со мной за ручку;

во-вторых, про то, что ребята нашего двора сделали из пустых банок заправдашнюю ракету и запустили бы её в космос, если б ракету не отобрал дворник;

в-третьих, про то, что у нас в зоопарке катают мальчишек и девчонок на лошадке-пони всего за одну маленькую монетку, а иногда и бесплатно.

А дальше… Я не помню, что рассказывал я дальше, но было нам с бабушкой очень хорошо. Слушали мои россказни и солнечные зайчишки. Они сидели на самоваре, на самом ярком месте, и подмигивали мне. Они, наверное, хотели сказать: «Как славно быть маленьким не в шутку, а по-настоящему!»

Но это я знал теперь и без них.

Глава вторая ПЕТУШИНАЯ ТАЙНА

Когда чай был выпит и новости рассказаны, бабушка прилегла отдохнуть, а я выскочил на крыльцо.

Мне не терпелось поскорее обежать, осмотреть все знакомые уголки Страны Моего Детства.

Первым делом я заглянул в огород. Там пахло укропом, смородиной, там всё зеленело и поспевало. Вокруг тонких колышков завивался горох. Рядом, на самой земле, из-под широких резных листьев выглядывали крепенькие огурчики. Они сами просились в рот, и я наклонился над грядкой.

Но тут до меня донеслись очень подозрительные звуки. В дальнем конце огорода, в густой крапиве, словно бы кто-то разговаривал.

Я подумал: «Не мальчишки ли забрались в огород?» — и на цыпочках стал подкрадываться к тому месту. А потом опустился даже на четвереньки и увидел среди волосатых стеблей крапивы тёмный лаз. Обжигаясь и оцарапывая колени, я пополз по нему.

Голоса приближались. Я полз бесшумно, как индеец-охотник. И вот увидел впереди лужайку, а на лужайке множество кур. Над куриной толпой возвышался бабушкин петух Петька. Он стоял на опрокинутой кадушке и… разговаривал с курами на человеческом языке!

Я притаил дыхание и стал смотреть, слушать: что же происходит?

Петух царапнул по дну кадушки лапой, выпятил грудь, сказал:

— Уважаемые дамы курицы! Уважаемые петушки! Всем ли охота выслушать меня?

— Ох! Охота! Куд-куда как охота! — ответили куры и придвинулись поближе к кадушке.

— Чив-чито вы! Чив-чито вы! Очень охота! — прочивкали цыплята и встали впереди своих мам.

Петух ещё круче выпятил грудь, заложил крылья за спину, громко произнёс:

— Так вот, уважаемые! Всем вам давным-давно известно, что я петух не совсем нормальный… То есть, я хочу сказать, не совсем обыкновенный! Вы согласны со мной?