Капитан-командор

Бабахнули двенадцатифунтовые пушки. Им в ответ отсалютовали огромные орудия форта. Видно было, как от низкого берега проворно отчалила шлюпка.

— Лоцман, — довольно усмехнулся капитан. — А, похоже, добрались уже! Закончилось плаванье.

Глава 12 Лето-осень 1707 г. Санкт-Питер-Бурх «Бьюик-Скайларк»

Царь Петр Алексеевич принял Громова довольно милостиво и даже, можно сказать, по-простому: угостил водкою, пожаловал сотню талеров и тут же произвел в чин капитан-командора, равный гвардейскому подполковнику или в армии — бригадиру (среднему между полковником и генерал-майором), пожаловав к тому же и землицей — здесь, невдалеке, в Санкт-Питер-Бурхе, близ старой мызы немецкого майора Канау, где примерно через сотню лет возведут Михайловский замок. Место было хорошее, правда — шумное — город представлял собой сплошную стройку, да еще постоянно кто-нибудь переезжал, устраивая новоселье, а то и просто собирались на ассамблеи — попивали кофе и водку, в картишки поигрывали и обязательно устраивали фейерверки по поводу и без оного. Тут же, рядом, во фруктовом саду, переименованном в Летний, царь выстроил себе летний домик, а затем — и дворец, где тоже соблюдением тишины особо не заботились, скорее наоборот.

Новоявленному офицеру российского флота Андрею Андреевичу Громову было приказано — именно так, приказано! — строить на выделенном месте каменный дом в три этажа и в пять саженей по фасаду, с большим окнами и балконом. Средств на будущий особнячок никаких не выделили, предполагалось, что «господин капитан» раздобудет их во время пиратских… пардон — каперских… рейдов на побережье Швеции. Разграбит там какой-нибудь… ну не Стокгольм, так Або или Выборг, большую часть денег — в казну, ну а что положено в качестве приза — как раз на домик и хватит. Не за один раз, так за несколько. Еще Петр Алексеевич обещал поместьице, как только — так сразу, но пока поместья не было, а было жалованье, выплачивающееся, впрочем, крайне нерегулярно.

Новый всероссийский самодержец произвел на Андрея двойственное впечатление — этакий обаятельный, но довольно нервный, сатрап, длинный, с мощными бедрами и круглой, несуразной для тощего тела, головой на тонкой шее. Узкие плечи, зато весьма крепкие кисти рук, выглядывавшие из-под куцых рукавов зеленого кафтана Преображенского полка. Подобное — довольно забавное — телосложение имели в те времена все дворяне, естественно, никаким физическим трудом (о спорте речь вообще не шла, еще и понятия такого не появилось) отродясь не занимавшиеся, зато много фехтовавшие, много ездящие верхом. Отсюда — плохо развитая грудная мускулатура, зато чрезвычайно сильные бедра (посиди-ка днями в седле!) и жилистые предплечья — от постоянных упражнений со шпагой и саблею.

Надо сказать, будущая столица возводилась вовсе не на пустынном месте, издавна здесь, кроме различных поместий и мыз (того же Канау, а также Де Ла Гарди, Биркенхольма и прочих шведских дворян) полно было многолюдных деревень и сел, в большинстве своем финских — Каллила в устье Фонтанки, Антоллала, где позднее будет устроено Волковское кладбище, Риттова — где Александро-Невская лавра, наконец — Усадиссаан на месте Зимнего дворца. Попадались и русские селения, и во множестве — Купчино, Волково, Одинаково, Спасское, — но самым многолюдным конечно же был до основания разрушенный Петром портовый шведский город Ниен, что стоял на реке Охте с крепостью Ниеншанц, называемый в народе Канцы и насчитывающий около двадцати тысяч жителей, среди которых было и множество вполне лояльных шведской короне русских — Бутурлиных, Пересветовых, Рубцовых…

Бьянке Санкт-Питер-Бурх не очень-то нравился — как-то не по-домашнему суетно, сыро, да и с погодою не очень-то повезло — с начала августа частенько шли дожди, и над свинцовыми волнами нависали тяжелые серые тучи.

— Ничего! — утешал молодую женушку Громов. — Скоро тут такого понастроят, не город получится — загляденье! Истинный парадиз.

Впрочем, господину капитану скучать было некогда, государь пригласил его (и подобранных Райковым камизаров) на службу вовсе не за красивые глаза, а чтоб шведам тошно стало.

Французам, кстати, высочайшим повелением было разрешено поставить свою — протестантскую — церковь, за что сии бедолаги просто боготворили Петра Алексеевича и готовы были по одному его слову немедленно отправиться хоть в преисподнюю, хоть к самому черту! Так время и прошло — пришло донесение из Або от верных людей, о том, что на ремонт там встали два крупных корабля — фрегата, причем ремонт вот-вот должен был закончиться, а никаких других военно-морских сил в городе пока не имелось — отошли в Выборг.

Петр Алексеевич намекнул без обиняков: мол, приведешь, господин капитан, фрегаты — быть тебе шаутбенахтом — генерал-майорам, если по-сухопутному — подотчетному лишь генерал-адмиралу Апраксину! Добавим кораблей с Олонецкой верфи — вот уже и эскадра — командуй.