Капитан Кук (История географических открытий великого мореплавателя)

Здесь они встретили первых аборигенов почти черного цвета, отличавшихся от полинезийцев и маори. Некоторые были враждебны, но не так, как маори. Некоторые были безразличны. Кук с удивлением сообщает, что две лодки, полные аборигенов, занятых рыбной ловлей; они не обратили внимания на появление "Индевора" и не проявили интереса или удивления, хотя невозможно предположить, что они когда-нибудь раньше видели такой корабль. Никто из аборигенов не встречал их. Все они, как было замечено, имели при себе "короткие сабли" - знаменитые бумеранги.

Вода была доступна, а гавань кишела рыбой настолько, что Кук назвал это место гаванью Скатов, но другой пищи не было, как и свежих фруктов и овощей - аборигены не знали культурного сельского хозяйства, что явно ставит их на ступень ниже по развитию, чем маори из залива Пленти, которые развили это искусство до весьма высокой степени. Но одна вещь изобиловала - и это согрело сердца Банкса, Соландера и других ученых, - это растения. Они нашли здесь сотни неизвестных в Европе растений, так много, что Кук был вынужден изменить свое мнение насчет гавани Скатов и дать этому месту новое название, которое стало очень известным, - а с появлением поселений осужденных получило к тому же дурную известность, - Ботани-Бей.

Они отплыли 6 мая. Около девяти миль к северу они прошли мимо входа в другую гавань, которую Кук назвал Порт-Джексон, отважившись высказать надежду, что она может представлять собой безопасную якорную стоянку. Возможно, для душевного спокойствия Кука было лучше, что он умер не узнав, что прошел мимо самой великолепной гавани в мире - Сиднейской.

Последующие пять недель "Индевор" плыл вверх вдоль берега при удивительно хорошей погоде. Кук чувствовал себя в своей стихии. Разумеется, трудности встречались: кто-то отрезал часть уха его клерку, мистеру Ортону, когда тот был в пьяном отуплении (виновного так и не нашли), и когда позднее пришлось разбираться с коварными лабиринтами, скалами, рифами, кучей мелких неприятностей Большого Барьерного рифа. Но в основном он занимался тем, что больше всего любил, - делал великолепную серию карт и крестил все, что видел: число островов, гаваней, заливов, мысов и выступов, которым Кук дал названия, почти невероятно. Это другая грань его характера, по-видимому, он обладал удивительно изобретательным умом: он всегда находил название.

В 11 часов вечера 11 июня "Индевор" наскочил на подводный коралловый риф, с таким ударом, что задрожали все шпангоуты на корабле. Он застрял, недвижимый, и тут же стало ясно, что урон очень серьезен, потому что вода немедленно хлынула в поврежденный корабль. Усугубило положение и то, что корабль сел на мель в высшей точке прилива, этого капитаны боятся больше всего, а тяжелый накат волн разбивался, дойдя до рифа, и постоянно бил по севшему на мель кораблю, не очень сильно, но достаточно чувствительно, чтобы повысить риск увеличения ущерба, который уже был нанесен днищу.

Были приведены в действие помпы, но они не смогли справиться с прибывавшей водой. По мере отступления прилива у "Индевора" развился крен, что увеличивало нагрузку на уже поврежденные шпангоуты. Чем больше спадал прилив, тем больше становился угол крена. Материк находился в двадцати милях. Стоило разразиться внезапно шторму, и судно могло быть сорвано с рифа, и при этом сломалось бы еще больше шпангоутов, и оно бы затонуло, и не было достаточно шлюпок, чтобы отвезти на берег личный состав корабля.

Создавалась безвыходная ситуация, но для подобных случаев капитан Кук, казалось, был рожден. Он заставил облегчить судно насколько возможно: за борт полетело около пятидесяти тонн материалов - боцманские и плотницкие склады, дрова, каменный и металлический балласт из трюма, даже пушки, хотя место выброса последних старательно обозначили буями для последующего возврата. В то же время он велел положить якоря в полубаркас и бросить их на некотором расстоянии от "Индевора", так что при помощи ворота и якорной цепи они могли перетягивать судно в более глубокую воду. Можно себе представить, какая это была непосильная работа: постоянное откачивание воды помпой, перетаскивание тяжелых якорей и особенно вытаскивание пятидесятитонного балласта из трюма. К одиннадцати часам утра, ко времени следующего высокого прилива, почти все члены команды выбились из сил.