Капитан Магу-3

Интенсивность стрельбы действительно снизилась. Это могло означать как уничтожение последних очагов сопротивления османийцев, так и неудачу атакующих, вынужденных отойти из-за больших потерь. Хотелось бы верить в первое. Алекс с неприязнью глянул на многочисленных наблюдателей, собравшихся поглазеть на первый бой. Хотя сквозь туман ничего видно не было, себрийские князья и их многочисленные свиты не расходились. Хуже того, время от времени, от них прибегали всевозможные адъютанты, интересовавшиеся ходом боя. Сам полковник таких сведений не имевший, посылал их куда подальше, сначала вежливо, потом все грубее, но они упорно продолжали прибегать. В конце концов он не выдержал.

— Оставайтесь здесь, Мартош, я на батарею.

Гаубичная батарея и ее однорукий командир находились в полной готовности к открытию огня, ждали только, когда рассеется туман.

— Здравия желаю, господин полковник, — приветствовал командующего штаб-капитан Гараев. — С чем пожаловали?

— Надели эти княжеские посыльные, — пояснил причину своего появления Алекс. Надеюсь в Южную Себрию они с нами не потащатся. А как вам стрельба в это «молоко»?

— Прицел рассчитан заранее, ориентир в виде башни виден, должны были попасть, хотя рассеивание снарядов тоже никто не отменял.

— Ладно, в город войдем — увидим. Да и солнце, надеюсь, разгонит этот проклятый туман.

Разговор офицеров был прерван появлением еще одного посыльного. Молодой солдат из руоссийских добровольцев, еще не остывший от горячки боя, протянул вдвое сложенное донесение, не слезая с седла.

— Господин полковник, от штаб-капитана Крыдлова!

Не разворачивая поданной бумаги, Алекс спросил.

— Что там?

— Полный успех, господин полковник! Таможню и казармы взяли, пленных уже больше сотни. В некоторых домах османийцы продолжают отстреливаться, обыватели местные им помогают, но после двух-трех пушечных выстрелов они сдаются или уходят.

Отпустив посыльного, полковник прочитал донесение. В принципе, оно повторяло слова солдата, на окончательное падение Алзана штаб-капитан отводил не более часа.

— А ваша идея — использовать полевые пушки в городе для стрельбы прямой наводкой, видимо, неплохо сработала, — заметил Гараев.

— Был уже такой опыт, — ответил Алекс. — Я бы и вашу батарею задействовал, не будь она у нас единственной.

— А это кого еще принесло?

Генерала Гарича. Небольшая кавалькада всадников галопом подскочила к батарее, будто собиралась ее атаковать, только еще сабли не обнажили. У самых орудий кавалеристы лихо осадили своих коней, генерал соскочил с седла и почти бегом направился к Алексу. По всему его виду было понятно, что себриец буквально кипит от возмущения.

— Извольте объясниться, господин полковник! Почему вы на ходу меняете весь план, а я узнаю об этом последним!

— Не здесь, господин генерал-майор, нижние чины смотрят. Предлагаю отойти.

Все еще кипящий праведным гневом генерал последовал за Алексом.

— Надеюсь, вы все-таки выполнили мой приказ?

— Так точно, я потомственный военный и приказы выполняю всегда, какими бы нелепыми они не казались! Но я требую объяснений.

— Прежде прочтите вот это.

Это была маленькая, свернутая в трубочку записка, написанная на тонкой папиросной бумаге. Всего четыре слова «Мост взорван. Лавина спущена».

— И что это означает?

— Это означает, — начал свои объяснения полковник, — что вышедшие из Камы четыре тысячи штыков при шести полевых пушках не смогут вернуться обратно, как минимум, в течение ближайших пяти суток.

— Подождите, подождите, — начал соображать Гарич, — так вы с самого начала всего лишь планировали выманить часть сил османийцев из крепости, а затем отрезать их на горной дороге?

— Да, мы давно присмотрели этот мост. Починить его трудно, обойти невозможно. А еще на дорогу спустили лавину с ближайшего склона, чтобы османийцам стало еще труднее.

— И весь этот секретный план, и пять тысяч штыков…

— А ваше назначение командиром отряда было последней гирей, которая перевесила сомнения османийцев. За что я приношу вам свои извинения!

— Мальчишка! А ведь я вам поверил!

— Не вы один, господин генерал. Куда важнее, что в это поверил Озчелик-паша.

— А как же ваш пример с Эник-пашой?

— Вы ничуть не хуже меня знаете, чем закончилась его авантюра — почти полным разгромом. Но у Эника в тылу была какая-никакая, а дорога, у нас же только горная тропа, по которой только вьючная лошадь и пройдет.

— А если бы Озчелик-паша не клюнул на приманку? Что тогда?

— Не знаю, — честно признался Алекс, — придумал бы еще что-нибудь.

— То есть, весь ваш план был сплошной авнтюрой!

— Так ведь сработало! Гарнизон Камы уменьшился на треть не самых худших войск, и у нас есть целых пять суток, чтобы суметь воспользоваться этим обстоятельством.

— Хорошо, ваши извинения приняты, полковник. Я еще остаюсь командиром вверенного мне отряда?

— Не вижу причин для вашего отстранения. Но вам придется поторопиться, чтобы успеть к началу штурма. От Алзана ваш отряд сейчас находится в суточном переходе.

— Не извольте беспокоиться, господин полковник, успеем! Разрешите идти!

— Не смею задерживать, господин генерал-майор!