Капитан Немо

– Так вот, дитя мое, я только что построил два подобных прямоугольных треугольника. Первый, меньший, имеет своими катетами перпендикулярный шест и расстояние от основания шеста до колышка, а его гипотенуза – мой луч зрения. Катеты второго, большего треугольника – перпендикулярная стена, высоту которой следует измерить, и расстояние от колышка до подножия этой стены, мой луч зрения также образует его гипотенузу, которая, таким образом, оказывается продолжением гипотенузы первого треугольника…

– А, мистер Сайрес, я понял! – воскликнул Герберт. – Расстояние от колышка до основания шеста относится к расстоянию от колышка до подножия стены так же, как высота шеста относится к высоте стены.

– Молодец, Герберт, – ответил инженер. – После того как мы с тобой определим расстояние между колышком и подножием стены, нам нетрудно будет, зная высоту шеста, определить и высоту стены. Это избавит нас от необходимости измерять ее непосредственно.

Оба горизонтальных расстояния были измерены с помощью того же шеста, длина которого, как известно, равнялась ровно двенадцати футам, причем над поверхностью земли он возвышался ровно на десять футов.

Расстояние между колышком и местом, где шест был воткнут в песок, оказалось равным пятнадцати футам.

Затем они измерили расстояние между колышком и основанием стены, и оказалось, что оно равняется пятистам футам.

Закончив измерения, Сайрес Смит и его юный помощник направились в Гроты. Там инженер взял плоский камень из черного сланца, который отлично мог заменить собой аспидную доску. Вместо грифеля он использовал небольшую острую раковину и написал следующую пропорцию:

15: 500 = 10: Х

500 × 10 = 5000

5000/15

Таким способом Смит определил, что высота гранитной стены равняется тремстам тридцати трем футам.[118]

После этого он взял треугольник, сделанный накануне, две стороны которого обозначали угол наклона звезды Альфы к горизонту. Величину угла инженер измерил очень точно по окружности, разделенной на триста шестьдесят равных частей. Оказалось, что угол равен десяти градусам. Прибавив к этому двадцать семь градусов, отделяющих Альфу от полюса, и, соответственно, уменьшив высоту плато, где производилось наблюдение, до уровня моря, оказалось, что полное угловое расстояние между полюсом и горизонтом равняется тридцати семи градусам. На этом основании Сайрес Смит заключил, что остров Линкольна расположен на тридцать седьмом градусе южной широты. Но, принимая в расчет возможность ошибки из-за несовершенства инструментов, правильнее было бы считать, что остров находится между тридцать пятой и сороковой параллелями.

Оставалось еще определить долготу острова, чтобы полностью определились его координаты. Это инженер и хотел сделать в полдень, то есть в тот момент, когда солнце пересечет меридиан.

Еще накануне было решено посвятить этот воскресный день прогулке или, вернее, обследованию части острова, расположенной между северным берегом озера и заливом Акулы, и, если погода позволит, то продолжить разведку до оконечности мыса Южной Челюсти. Позавтракать колонисты решили в дюнах, а вернуться домой только к вечеру.

В половине девятого утра маленький отряд колонистов, выйдя из Гротов, направился к северу по берегу пролива. На противоположной стороне, на острове Спасения, важно разгуливали многочисленные птицы из рода пингвинов, которых очень легко было узнать по их резким неприятным крикам, напоминающим рев осла. Пенкроф заинтересовался ими лишь с кулинарной точки зрения и не без удовольствия узнал, что их мясо хотя и темное, но вполне приятно на вкус.

Кроме птиц, колонисты видели также ползавших по берегу больших земноводных. Это были, вероятно, тюлени, избравшие островок местом, куда они выбирались из воды погреться на солнышке. Несмотря на весьма солидные размеры, тюлени не заинтересовали Пенкрофа, потому что их жирное мясо отвратительно на вкус. Зато Сайрес Смит с видимым интересом внимательно наблюдал за ними, а потом, не объясняя, зачем ему это нужно, сказал своим спутникам, что в скором времени они отправятся на островок.

Берег, по которому шли колонисты, был усеян бесчисленным множеством ракушек разнообразных видов. Некоторые из них доставили бы большое удовольствие любителям малакологии, изучающей мягкотелых животных, или моллюсков. Но для колонистов гораздо интереснее была случайная находка Наба. Милях в четырех от Гротов, идя по берегу и рассматривая попадавшиеся по дороге раковины, он вдруг повернул направо и направился к скалам, обнажившимся после отлива. Камни и песок там были сплошь покрыты устрицами.

– Молодчина, Наб! Хороший тебе выдался денек! – воскликнул Пенкроф, глядя на устричную отмель, которая уходила далеко в море.

– Да, это и в самом деле приятное открытие, – сказал Спилет. – И если верно, как рассказывают, что каждая устрица дает ежегодно от пятидесяти до шестидесяти тысяч себе подобных, то у нас будет неисчерпаемый запас.

– Но мне кажется, что устрицы не особенно питательны, – сказал Герберт.