Капитан Немо

– Следует заметить, – сказал Спилет, когда закончил опись имущества, – что лицо, которому принадлежат все эти вещи, человек, несомненно, практичный! Астрономические и плотничьи инструменты, одежда, кухонная посуда и даже книги, – словом, ни в чем нет недостатка! Право, можно подумать, что он предвидел это крушение и заранее к нему приготовился!

– И в самом деле, здесь есть все, – задумчиво произнес Сайрес Смит.

– И наверняка можно сказать, – добавил Герберт, – что корабль, на котором плыл хозяин этого ящика, не был малайским пиратским судном!

– А может быть и так, – вмешался Пенкроф, – что этот господин попал в плен к пиратам…

– Этого не могло случиться, – возразил журналист. – Скорее можно допустить, что бурей занесло в эти края какое-нибудь американское или европейское судно, и пассажиры, желавшие спасти, по крайней мере, самое необходимое, уложили все это в найденный нами ящик…

– Вы тоже так думаете, мистер Сайрес? – спросил Герберт.

– Да, дитя мое, – ответил инженер, – очень возможно, что все это именно так и было. Я тоже допускаю, что в ту минуту, когда крушение корабля было уже неизбежно, в этот ящик сложили самые необходимые предметы, рассчитывая, что волны прибьют ящик к острову и они найдут его где-нибудь на берегу…

– Но вот чего я не понимаю… Зачем они положили сюда фотографический аппарат? – заметил Пенкроф недоверчивым тоном.

– Это немного удивляет и меня, – ответил Сайрес Смит, – по-моему, было бы гораздо полезнее для нас, как и для всех потерпевших крушение, вместо фотографического аппарата получить побольше белья и верхней одежды или же, наконец, съестных припасов.

– А нет ли на этих инструментах, приборах или, наконец, на книгах какой-нибудь метки, надписи или адреса, позволяющего определить, кому принадлежит этот ящик? – спросил Гедеон Спилет.

Это следовало проверить, и колонисты стали внимательно осматривать каждую вещь, особенно книги, инструменты и оружие. Но ни на оружии, ни на приборах против обыкновения не было даже фабричных клейм, а между тем все вещи выглядели совершенно новыми, не бывшими в употреблении, а значит, клейма, если бы они существовали, не могли стереться. Инструменты и посуда тоже были новыми, и это доказывало, что выбор предметов для упаковки в ящик производился не случайно. Их не собирали второпях, как бывает во время крушения, – первое, что попадается под руку, бросают в ящик, – а, наоборот, отбирали тщательно и вполне продуманно. Кроме того, цинковую обертку, которая служила для предохранения вещей от сырости, наверняка не удалось бы запаять, если бы с укладкой ящика нужно было торопиться.

Словари полинезийских наречий и по естествознанию были напечатаны на английском языке, без указания фамилии издателя, года и места выхода в свет. Не имелось этих указаний и на Библии, роскошно изданной in quarto на английском языке и носившей на себе ясные следы частого пользования.

На атласе тоже не было ни фамилии издателя, ни года издания, а между тем трудно допустить, чтобы издатель не пожелал поставить свою фамилию на таком великолепном издании с подробными картами Земли, многочисленными планисферами,[121] составленными по системе Меркатора,[122] и с названиями на французском языке.

Таким образом, ни на одном из предметов, вынутых из ящика, не удалось найти ни клейм, ни надписей, которые указывали бы их происхождение, следовательно, нельзя было определить даже национальность судна, которое, вероятно, недавно проходило в этих водах. Но откуда бы ни взялся этот ящик, он был счастливой находкой для колонистов острова Линкольна. До сих пор они должны были сами создавать себе все орудия для обработки естественных богатств природы, что было возможно только при тех громадных знаниях, которыми обладал глава колонии. А теперь, словно в награду за их мужество, за их труды, судьба посылала им все то, в чем они нуждались и чего не могли сделать сами. И колонисты были благодарны тому, кто послал им этот дар.

Впрочем, один из колонистов, видимо, остался не очень доволен. Это был Пенкроф. К его прискорбию, в ящике не оказалось того, чего он так страстно желал. Хотя он и продолжал кричать «ура» по мере того, как из ящика появлялась та или другая вещь, но эти крики с каждым разом становились все слабее и слабее, и наконец, когда был вынут последний предмет, вместо «ура» моряк пробормотал:

– Все это прекрасно, но вы увидите, что для меня в этом ящике ничего не будет!

– А тебе что хотелось тут найти, Пенкроф? – не утерпел, чтобы не спросить, Наб.

– Полфунта табака! – серьезно ответил Пенкроф. – Я был бы совершенно счастлив!

Все невольно засмеялись, узнав, о чем так жалеет Пенкроф.