Капитан Немо

Пенкроф, Гедеон Спилет и Герберт, строя более или менее правдоподобные гипотезы, быстро пообедали на палубе «Бонавентура», чтобы продолжать поиски, пока не стемнело.

После обеда, в пять часов дня они вошли под зеленые своды леса.

Многочисленные животные убегали при их приближении; это были в основном — следовало бы сказать, почти исключительно — козы и свиньи, которые, как это было заметно с первого взгляда, принадлежали к европейским породам. По всей вероятности, какое-нибудь китоловное судно доставило на этот островок несколько пар, и они очень быстро расплодились. Герберт дал себе слово захватить живьем одну-две пары самцов и самок и отвезти их на остров Линкольна.

Теперь не было никаких сомнений, что люди, пока еще только неизвестно — когда именно, посещали этот островок. Это стало еще более очевидным, когда исследователи увидели расчищенные тропинки, срубленные топором стволы деревьев и другие признаки работы человека. Но эти деревья уже начали загнивать, очевидно, они были срублены много лет назад, зарубки топора покрылись мхом, а тропинки заросли густой высокой травой и были едва заметны.

— Однако, — заметил Гедеон Спилет, — все это означает, что на этот островок не только высадились какие-то люди, но они даже жили на нем некоторое время. Теперь вот вопрос, кто были эти люди? Сколько их было? Сколько их еще осталось?

— В записке, — сказал Герберт, — упоминается только об одном потерпевшем крушение.

— Ну, так что же? — возразил Пенкроф. — Если только он еще на острове, мы его непременно найдем!

Исследование продолжалось. Моряк и его спутники пошли по дороге, которая пересекала островок наискосок, и вышли на берег ручья, впадавшего в море.

Если животные европейского происхождения и следы деятельности человека неоспоримо доказывали, что люди уже побывали на этом острове, то почти в такой же степени, если не больше, это доказывали различные представители растительного царства. На полянках в некоторых местах росли огородные растения, посаженные, вероятно, когда-то давно. Можно представить, как обрадовался Герберт, обнаружив картофель, цикорий, щавель, морковь, капусту и свеклу! Достаточно было собрать хотя бы семена, чтобы вырастить все эти растения на острове Линкольна.

— Это прекрасно! Отлично! — говорил Пенкроф. — Это очень обрадует и Наба, и всю нашу компанию. Если мы не найдем потерпевшего крушение, то, по крайней мере, наше путешествие не будет бесполезным, и мы получим за него достойную награду!

— Разумеется, — ответил Гедеон Спилет. — Но судя по тому, в каком состоянии находятся все эти огороды, есть основание бояться, что остров необитаем уже очень давно.

— В самом деле, — заметил Герберт, — если бы здесь жил человек, кто бы он ни был, он не перестал бы ухаживать за такими полезными растениями.

— Да! — проговорил Пенкроф. — Этот потерпевший уехал… Это можно сказать почти наверняка…

— Тогда, значит, и письмо, найденное в бутылке, написано давно?

— Очевидно.

— Значит, эта бутылка попала на остров Линкольна после долгого плавания по морю?

— А почему бы и нет? — возразил Пенкроф. — Однако становится совсем темно, и, я думаю, всего лучше будет отложить наши поиски до утра.

— Хорошо. Вернемся на корабль, а завтра утром снова отправимся на поиски, — сказал Спилет.

Это было самое разумное, и все трое хотели уже последовать этому совету, как вдруг Герберт, указывая рукой на какую-то темную массу, видневшуюся среди деревьев, крикнул:

— Дом!

Все трое бросились к тому месту. При слабом свете угасавшего дня можно было рассмотреть, что это скорее была хижина, выстроенная из досок и покрытая толстой просмоленной парусиной.

Пенкроф толкнул ногой полузакрытую дверь и быстро вошел в хижину…

Внутри никого не было!

Глава 36

Ночь. — Несколько букв. — Продолжение поисков. — Растения и животные. — Герберт в опасности. — На палубе. — Отплытие. — Ненастная погода. — Проблески разума. — Затерянные в океане.

Пенкроф, Герберт и Гедеон Спилет несколько минут простояли молча в темноте.

— Эй! Здесь есть кто-нибудь? — громко крикнул Пенкроф.

Никто не отозвался.

Моряк высек огонь и зажег поднятую с пола веточку. Слабый свет озарил маленькую комнатку, в которой, по-видимому, давно уже никто не жил. В одном углу виднелся грубо сложенный очаг, на большой куче остывшей золы лежала охапка сухого хвороста. Пенкроф бросил туда горящую ветку, хворост затрещал и вспыхнул ярким пламенем, осветив всю комнату.