Капитан Невельской

— Вон видать Тыр! — сказал Позь, показывая на большую деревню на противоположном берегу. — За ней скалы, река делает поворот.

Чедано сидел на носу лодки и все время всматривался в даль.

Глава тринадцатая МАНЬЧЖУРЫ

Невельского иногда винили в торопливости. Он думал часто о нескольких делах сразу. И сейчас он думал о том, что до морских гаваней ему в этом году нечего и мечтать добраться, уже поздно, а расстояния огромны, и что первого августа надо быть у Константиновского, придет топограф, и надо в залив Счастья. Всюду успеть надо, тысячу всяких вещей требовать в Аяне от Кашеварова. В то же самое время он думал, что Пехтерь и Зарин, верно, уж получили письма. «Пехтерь, очевидно, не станет делать тайны, тогда как я искренне писал, хотел извиниться». И в то же время он помнил, как Орлов с ним прощался, с каким-то неудовлетворением, что-то хотел, видно, сказать и не сказал. «А Екатерина Ивановна уж, верно, замужем…»

— Маньчжуры! — вдруг испуганно воскликнул Чедано.

«Маньчжуры? — подумал капитан, очнувшись, как от сна, — а вот их-то мне и надо!»

— Где они?

Гиляк показал на берег. Деревня была близка. Она тянулась вдоль берега. Невельской навел трубу. На каждой крыше торчали по две неотесанные жерди, как рога. У берега виднелись большие мачтовые лодки, а на отмели чернела огромная толпа.

— Это не купцы, — сказал Позь тревожно. Он поглядел в лицо капитана.

— Братцы, суши весла! Ружья к бою! — приказал капитан. — Осмотреть все!

Когда все было готово, он приказал зарядить фальконет ядром, укрыть и его и ружья брезентом, выложить наверх красное сукно, ситец и товары.

— Весла на воду! Лево руля! — приказал капитан. — Прямо на деревню!

— Есть лево руля! Держать прямо на деревню! — повторил Козлов.

Шлюпка с большой скоростью мчалась к берегу, и приближалась решающая минута, от которой — капитан отчетливо это понимал — зависели его собственные действия и вообще все открытия в этом краю.

Матросы и гиляки смолкли. Все смотрели на капитана. Все ждали его приказаний. Он должен собраться с силами, подняться во весь рост, решиться… Надо было действовать осторожно, но с достоинством.

— Одерживай! — приказал капитан.

— Есть одерживай!…

Шлюпка пошла круче. Туго гнулся при свежем ветре разрезной парус.

Чумбока вынул из ножен нож, который он вчера точил весь вечер, осмотрел его и снова вложил.

— Руби рангоут! — приказал капитан.

Мачты убрали, и в тот же миг шлюпка крепко врезалась килем в песок, шагах в двухстах от толпы.

Капитан, натянув фуражку, вышел из шлюпки, приказав быть при себе Афоне и Позю без оружия. Чумбока вышел с ними.

Огромная толпа уже двигалась навстречу. Маньчжуров много, они видны среди гиляков. Они рослей, чем туземцы, в халатах с квадратами на груди. Это солдаты. Одни в шляпах, у других на бритых с косами головах маленькие шапочки. Маньчжуров в толпе человек тридцать. В руках луки, у некоторых ружья с дымящимися фитилями. Ватага гиляков, опережая их, спешила к берегу. Слышалось шуршание сотен ног о песок и гальку.

Невельской с тремя проводниками поднялся на берег.

Маньчжуры сразу остановились в нескольких шагах от него. Из их толпы выступил рослый важный старик, с медно-красным лицом, большими ушами и с длинными белокурыми усами, свисавшими по углам рта. У него шарик на маленькой шелковой шапочке.

Старик с подозрением оглядел Невельского, шлюпку, увидел безоружных матросов, яркие товары на банках и снова взглянул на капитана.

— Кто ты такой? — спросил он. — И по какому праву пришел сюда?

Позь перевел.

Невельской видел все: и эту дерзкую надменность, и грозный отряд, и страх на лицах огромной толпы гиляков, и твердую решимость на лицах своих спутников — Позя и Афони, которые, конечно, чувствовали, что сейчас решается все.

— А кто ты такой? — ответил капитан. — Зачем и по какому праву ты пришел сюда?

Позь охотно перевел и, кажется, повеселел немного, а вся огромная толпа гиляков оживилась, чувствуя, что капитан не поддается. Любопытные, испуганные гиляки теснились вокруг маньчжуров.

Проводники стали по обеим сторонам капитана и не сводили глаз с маньчжура, готовые в любой миг схватиться за ножи. Гиляки чувствовали, что русский не боится, и души их замирали от восторга.

— Я — маньчжур! — гордо сказал старик, выслушав перевод с достоинством. — И никто, кроме нас, не смеет бывать здесь!

Снова начался перевод.

— Скажи ему, что я — русский! — ответил капитан. — И что тут наша земля и никто, кроме нас, русских, не смеет сюда приходить!

Маньчжур, услышав такой ответ, на миг опешил. По ряду его спутников пробежал ропот. Некоторые из маньчжуров смотрели с любопытством.

— Поэтому я требую, — продолжал капитан, — чтобы ты с товарищами немедленно оставил эти места.

Маньчжур усмехнулся. Он разглядел, что у этого человека оружия нет. Он стал переговариваться со своими.

— Это не ваша земля! — сказал старик примирительней, чувствуя, что пришелец в его власти и расправиться всегда не поздно. Он подал какой-то знак.

— Чья же это земля? — спросил Невельской, замечая этот знак и подходя к нему поближе.