Капитан Пересмешника (СИ)

Такой дикий, жаркий. Го-лод-ный. Да!

Я опрокинула оборотня на спину, стянула с него рубашку, облизала губы.

Медленно. С удовольствием замечая, как его глаза внимательно следят за движением моего языка. Сначала верхняя, чуть задержаться в уголке, затем нижняя. А подо мной лежал мужчина, которого я хотела. Очень хотела, слишком хотела, чтобы сопротивляться.

Напряженные мускулы груди и живота, проступившие на руках вены, удлинившиеся когти и выросшие клыки. И голодный-голодный взгляд. Почти такой же голодный, как и у меня.

Я провела руками по его телу, по ребрам, царапнула несколько раз шею, лизнула маленький сосок. Как камешек. Окунулась с головой в свои чувства, позволила его запаху полностью пробиться к сознанию. Я вдыхала и вдыхала его, уткнувшись носом Тивору между шеей и плечом, оставляя мокрую дорожку, оставляя следы своих зубов.

А он лишь стискивал все крепче мои бедра, с каким-то странным чувством, следя за каждым моим движением.

Нравится наблюдать?

Я замерла на вдох, соскользнула с тела, от вида которого, меня почти колотило, и сбросила с себя сначала рубашку, затем брюки, оставшись в нижней тонкой сорочке и трусиках.

Волк приподнялся на локтях, напряженно замер. Он словно готов был сделать прыжок, рывок, но отчего-то медлил.

Что же ты?

Я медленно провела ладонью от бедра по диагонали к животу, выше к груди, сминая ткань, превращая ее в мятую тряпку. Надавила пальцем на сосок, из-под прикрытых век наблюдая за реакцией Тивора, чувствуя себя при этом почти богиней, почти всесильной, упиваясь властью и наслаждением. Упиваясь запахом его желания, разлитым в воздухе, упиваясь мускусом.

Да!

— Ты обещал трахнуть меня, — не знаю, как я еще умудрилась что-то произнести. Ноги практически подкашивались под его взглядом. Хищным, напряженным. И о да, голодным! — Взять на столе, отыметь пальцами… — Я продолжала ласкать собственное тело, чуть шире раздвинула ноги, подцепила край сорочки, сдвинула вверх, погладила пальцами там, где было уже так мокро и горячо, и задохнулась от собственного движения.

Не выйдет из меня роковой соблазнительницы. Ну и плевать!

Я закрыла глаза, откинула голову назад, закусила губу. И, отодвинув краешек белья, просунула палец внутрь.

А Тивор все продолжал смотреть. Смотреть, изучать, готовиться.

Готовиться к прыжку, к удару, к атаке. Готовиться взять и заклеймить. В его взгляде, неровном дыхании, позе, в каждом мимолетном движении, я видела его волка, подступившего к самому краю, почти слышала, как он скребется внутри.

Но не могла остановиться, не могла перестать пощипывать свой сосок, ласкать пальцами сосредоточение своего желания. Не. Могла.

— И я отымею тебя! — он оказался рядом, так быстро, что я не заметила, не услышала, не почувствовала. Схватил меня за запястье, заставив достать руку, поднял ее к своему лицу и втянул пальцы в рот. Шершавый, горячий язык, облизал каждый кусочек кожи. Тивор не отпускал мой взгляд.

Я будто прикованная наблюдала, как двигаются его губы, не замечая, что еще сильнее сжимаю собственную грудь, я горела, умирала. А волк, по сути, практически ничего не делал — просто подошел, просто смотрел, просто облизывал мне пальцы. Как и обещал.

— Ты… — он едва сжал зубами кожу, и я задохнулась, забыла, что хотела сказать, закрыла глаза.

— Так же, как и ты, — язык слушался с трудом, голос прерывался.

— Птичка, — он вдруг подхватил меня на руки, — сначала тебе придется закончить игру, которую ты начала, — я не понимала о чем он, значения слов куда-то делись, испарились. Он говорил, а слух улавливал лишь глубину, лишь общий мотив, тембр, но не смысл.

— Что? — а хотя неважно. Я потянулась к его губам, закинув руки Тивору на шею, простонав, коснувшись, наконец, напряженных мышц спины, ощущая капельки пота на коже. На горячей-горячей коже. Его вкус дернул, шарахнул, почти прикончил меня. Я гладила его язык, десна, надавливала на клыки, скользкие и мокрые. Почти была готова сожрать его. Очнулась только тогда, когда оборотень отстранился, крепко сжал плечи. Улыбнулся. Так улыбнулся, что очередная волна дрожи прошла мелкими иголочками вдоль всего тела.

— Кончи для меня, — все еще улыбаясь, он отошел на шаг, потом еще на один, а я, наконец, сообразила, что сижу на столе.

— Что? — моргнула. Мне показалось или он действительно…

— Я хочу, чтобы ты ласкала себя, чтобы играла с собой, — он сел в кресло, на шее волка вздулась жилка, в глазах замерло нечто хищное. Там затаился его зверь.

— Тивор, а…, — пришлось сглотнуть, во рту пересохло. Когда я потеряла контроль над ситуацией? В какой момент? Когда он только подошел или еще раньше?

— Я буду говорить тебе, что делать, направлять, руководить, — он все еще улыбался.

— Ты смеешься?

— Я предельно серьезен. Ты даже не представляешь себе насколько.

— Это удовольствие для тебя или для меня? — склонила голову к плечу.

— Для нас обоих.

— Тогда у тебя ничего не выйдет.

— Объясни.

— Прости, конечно, но после одной ночи, ты едва ли знаешь достаточно о моем теле.

— А ты проверь, — что-то такое прозвучало в его голосе… Что-то, что заставило меня насторожиться.