Капитан Пересмешника (СИ)

Шерсть на загривке встала дыбом, я обнял Калисто за талию, все же опасаясь, что она свалится из-за качки. «Пересмешника» продолжало подбрасывать и швырять на волнах. Хаос внутри меня взбесился. Пираты внизу обматывали себя веревками, создавая связки.

— Калеб, что происходит? — спросил я.

— Рид — шаман, он влияет на поля, управляет энергией. Нику всегда было сложно с ним бороться.

— Шаман?

— Да, — отозвалась тихо птичка, — и с последней нашей встречи урод стал сильнее.

— Пошли к штурвалу, — я легко подтолкнул капитана в спину.

— Ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь, во мне хаос, — Кали опустила руки, повернула ко мне голову и широко улыбнулась, а у меня от этой улыбки в горле застрял огромный морской еж.

— Я тебя обожаю! — весело проговорила она и, не раздумывая, встала на место поспешно отскочившего Калеба.

— Рад это слышать, — я положил свои огромные, полностью измененные лапища поверх ее маленьких ручек, моя сила вырвалась на свободу, окутала корабль. И… И я увидел Ника, почувствовал его, ощутил судно, как живое существо. Боги, невероятно! Просто, мать его, нереально! Он жил и дышал, огромное разумное создание. Он спеленал меня теплом, придал сил и уверенности.

Почему я не чувствовал этого, когда стоял за штурвалом сам? Или дело в Кали?

— Они на горизонте, капитан! — крикнул кто-то снизу.

— Приготовиться к атаке!

— И это хороший вариант?

— О, поверь, — тихо шепнула капитан, — Рид просто дурачится.

— А ты?

— Тем более, — она звонко рассмеялась.

Чужой корабль тем временем подплывал все ближе, через три луча я вполне отчетливо видел его очертания. Легкая дрожь пробежала по телу, глупый шаман все еще пытался подчинить себе хаос. Хаос! Его нельзя укротить, с ним нельзя договориться, к нему можно только привыкнуть.

Шаманы способны управлять энергией только потому, что через медитации и заговоры, с помощью особых приемов могут привести любую силу в равновесие, усмирить мощь, добиться гармонии. Но хаос и гармония… Не смешите мой хвост.

Левую руку странно кольнуло, а веки налились тяжестью.

— Не сопротивляйся, — голос Кали был едва различим за криками матросов внизу. — Закрой глаза, это Ник.

Последний раз, когда я слышал подобную фразу, меня скрутили и отправили на пустоши, волк внутри тут же зарычал, шерсть встала дыбом.

— Тивор, он не причинит тебе вреда, пожалуйста.

Пожалуйста. Это гребанное «пожалуйста». Я послушно закрыл глаза.

И тут же увидел чужой корабль, будто он был на расстоянии вытянутой руки от меня, почувствовал, как спокойна водная гладь внизу, услышал, как бьется сердце Калеба, Сайруса, Вагора, каждого, кто находился на «Пересмешнике», ощутил на языке вкус ветра. Эти чувства — какофония вкусов, запахов, ощущений — ударили, навалились сверху, практически оглушили. Волк внутри не понимал, что происходит, рычал и царапался, скулил, скалился. Метался, чувствуя опасность. Наверное, я слишком крепко сжал руки капитана на штурвале.

— Тихо волк, я знаю, каково тебе сейчас. Просто сосредоточься на чем-то одном. Смотри, Ник послушен любому твоему движению.

Я попытался отбросить сначала вкус, потом биение чужих сердец, звуки.

С трудом, с невероятным трудом. Всмотрелся в то, что действительно было сейчас важно — в другой корабль. И «Пересмешник» убрал все лишнее, будто повесил полог, отгородил завесой.

А на чужом судне пытался отбиться от моей магии капитан. Фиолетовые, темно-пурпурные, лавандовые нити хаоса, яркое живое плетение не поддавалось, изгибалось, пружинило, сжималось и било в ответ по шаману, который пестрой желтой точкой предстал сейчас передо мной. Перед «Пересмешником».

«Сколько до сближения?» — голос Кали прорвался в сознание.

«Пять лучей, капитан», — отчитался Калеб.

«Ты выдержишь?», —вопрос был адресован уже мне. Я ощутил еебеспокойство, как свое, почти готов был поклясться, что она хмурится.

Волнуется за меня? Или за команду?

«Без проблем», — даже вот так, в мыслях собственный голос прозвучалволчьим рычанием. Твою мать.

«Что такое?» — тут же среагировала птичка, видимо, уловив этораздражение.

«Когда я выпускаю хаос, полностью отдаю ему контроль, онпробуждает моего зверя. Оборота три я буду в волчьей шкуре».

«И?» «Тебя это не беспокоит?»

«А почему это должно меня беспокоить?» «Я буду животным, надо мной будут довлеть его инстинкты и побуждения, желания и страхи».

«Говорили мне, что волки-оборотни все поголовно не в себе, а я неверила», — руки бесовки слегка дрогнули, поворачивая штурвал. — «Что ж теперь, будет возможность убедиться воочию».

«Кали, я серьезно».