Капитан первого ранга

— Несомненно, это Божье наказание, дорогие мои, — причитала она. — Нам говорили, какой это страшный распутник, вспомните, что он мне никогда не нравился: я недаром заявляла, что у него порочный рисунок губ. Мое чутье меня никогда не обманывает. И глаза его мне не нравились.

— Ах, мама! — воскликнула Френсис. — Ты же сама говорила, что из тех, кого ты встречала, он более всех похож на джентльмена, и такой красивый.

— Красив тот, кто красиво поступает! — отрезала миссис Уильямс. — А вы, мисс Нахальзон, можете покинуть комнату. Из-за вашей непочтительности останетесь без пудинга.

Вскоре выяснилось, что и другие вовсе не жаловали Джека Обри: он даже внешне будто стал состоять из одних изъянов, его щедрые угощения, лошади, планы обзавестись сворой собак — все стало предметом укора. Джеку и прежде доводилось наблюдать подобное, но лишь со стороны; хотя осуждения в его адрес не были чересчур грубыми или огульными, он нашел их более болезненными, чем ожидал. Потеря лица уже проявилась в первых осторожных намеках на его некредитоспособность со стороны торговцев, известном панибратстве и развязности сельских джентльменов, неуловимом отсутствии должной почтительности.

Мелбери Лодж он снял на год, арендная плата была внесена, сдать в поднаем дом было нельзя; переезжать куда-то не было смысла. Джек стал экономить на всем, продал своих гунтеров, сообщил слугам, что, как это ему ни больно, они должны расстаться, как только те подыщут себе другие места, перестал устраивать званые обеды. Лошади у него были превосходные, и он продал одну из них по той же цене, за которую приобрел. Ему удалось расплатиться с самыми настойчивыми местными заимодавцами, что, увы, не восстановило его кредит, ибо обитатели Чампфлоу были готовы поверить любым слухам (хотя еще вчера состояние Джека считалось весьма значительным) и дружно записали его в бедняки.

Он перестал приглашать к себе гостей — не только потому, что был занят делами, но и оттого, что сделался колючим, чересчур чувствительным к малейшим намекам на свои стесненные обстоятельства; вскоре Мейпс стал едва ли не единственным местом, где он обедал. Разве что миссис Вильерс при поддержке священника, его жены и сестры приглашала к столу обитателей Мелбери Лодж.

После одного из таких обедов друзья, вернувшись домой, поставили лошадь и мула в конюшню и пожелали друг другу покойной ночи.

— Не угодно ли вам сыграть партию в карты? — остановившись на лестнице и посмотрев в холл, спросил Джек.

— Не угодно, — ответил Стивен. — Мои мысли заняты совсем другим.

Другим были заняты не только его мысли. Вскоре Мэтьюрин быстрым шагом направился в сторону Полкари Даун, старательно обходя группу браконьеров, собравшихся в выработке Гоула, и остановился под вязами, скрипевшими на ветру, над Мейпс Корт. Особняк неправильной формы, несмотря на современные переделки, попахивал ветхостью. Самый старый флигель завершался квадратной башней, где светилось одно окно. С учащенно бьющимся сердцем доктор торопливо пересек сад и, остановившись возле дверцы в основании башни, попытался перевести дух. Взявшись за ручку двери, он внутренне застыл от ожидания неудачи.

— Держась за эту ручку, я всякий раз держу в руках свое счастье, — произнес он, не смея войти, но почувствовал, как замок поддался, и медленно отворил дверь.

Он поднялся по винтовой лестнице на бельэтаж, где жила Диана: ее покои состояли из небольшой гостиной и спальни. Эта квартирка соединялась с остальной частью дома длинным коридором, который выходил на главную лестницу. В гостиной никого не было. Он сел на диван и стал разглядывать украшенное золотым шитьем сари, которое перешивалось в европейское платье. В золотистом свете лампы золотые тигры рвали на части британского офицера, лежащего на пятнистой земле с бутылкой бренди в руке. Иногда в правой, иногда в левой, поскольку рисунок имел несколько вариаций.

— Как ты поздно, Мэтьюрин, — произнесла Диана, появившаяся из спальни; поверх пеньюара она набросила две шали. Лицо у нее было утомленное, она даже не поприветствовала гостя. — Я собиралась лечь спать. Однако присядь на пять минут. Фу, у тебя башмаки в грязи.

Стивен снял обувь и поставил ее возле двери.

— Возле кроличьего садка собралась целая шайка воров. Поэтому я и сошел с дороги. У тебя есть особенный дар ставить меня в неловкое положение, Вильерс.

— Так ты снова шел пешком? Тебя не выпускают ночью из дома? Можно подумать, что ты состоишь в браке с этим мужчиной. Кстати, как его дела? Нынче вечером он казался довольно веселым, все хохотал с этой гусыней Анни Строуд.

— К сожалению, нет никаких улучшений. Его стряпчий — просто алчная скотина, без мозгов, без чувств, без здравого смысла, без мужества. Невежественная жадность — бескрылый стервятник, который может лишь погрузиться в бездну позора.