Капитан первого ранга

Спустя несколько часов, едва забрезжил серый рассвет, Джек проснулся оттого, что кто-то скребется в дверь. Сперва его сонный ум решил, что это крыса скребется за переборкой в хлебной кладовке, но тело тотчас возразило уму. Спал Джек или бодрствовал, его организм безошибочно давал знать, на судне он или нет. Он всегда отличал даже самую слабую, но непрерывную бортовую и килевую качку от неестественной неподвижности суши. Открыв глаза, он увидел, что Стивен поднялся из-за стола, держа в руке оплывшую свечу, открыл дверь, получил от кого-то бутылку и сложенную несколько раз записку. Вернувшись к столу, доктор распечатал записку, медленно расшифровал ее содержание, сжег в пламени свечи оба листка. Не оглядываясь, он произнес:

— Джек, я полагаю, вы не спите?

— Уже целых пять минут. Доброе утро, Стивен. Будет жарко?

— Да. Доброе утро и вам, дорогой. Послушайте, — шепотом продолжал он. — Не кричите громко и держите себя в руках. Вы меня слышите?

— Да.

— Завтра будет объявлена война. Бонапарт приказал арестовать всех британских подданных.

Оказавшись в узкой полоске тени под северной стеной Каркасона, жандарм из сочувствия остановил конвой английских пленников — это, главным образом, были моряки с задержанных и арестованных судов, несколько офицеров, застигнутых врасплох объявлением войны, и немного штатских — путешествующие джентльмены, их слуги, грумы, а также торговцы. Впервые в истории цивилизованных войн Бонапарт распорядился арестовать всех британских подданных. Англичане изнывали от жары, они выглядели несчастными и усталыми; узлы, которые они несли, промокли во время проливного дождя, и поначалу они даже не осмелились высушить их на солнце: им было не до того, чтобы обращать внимание на великолепие обветшалых стен и башен, живописный вид нового города и реки, протекавшей впереди; на медведя и его вожака, устроившихся в тени третьей от них по счету башни, они вначале тоже не смотрели. Но вскоре распространился слух о прибытии конвоя, и к толпе, высыпавшей из старого города, чтобы поглазеть на чужаков, присоединились рыночные торговки, пришедшие из-за моста со своими товарами — фруктами, вином, хлебом, медом, колбасами, паштетом и головками брынзы, завернутыми в свежие зеленые листья. У большинства пленников еще оставались какие-то деньги (это было лишь началом их долгого пути на северо-восток страны).

Поостыв, утолив голод и жажду, пленники разложили посушить свою одежду и стали осматриваться.

— Ого, косолапый! — воскликнул успевший воспрять духом моряк, у которого за пояс с медной пряжкой была засунута бутылка вина. — А он умеет танцевать, кореш?

Вожак медведя, грубиян с заплатой вместо одного глаза и щетинистой двухнедельной бородой, не обратил на него внимания. Но моряк был не из тех, чью голову может остудить недружелюбие иностранца, и вскоре к нему присоединилась компания друзей, поскольку он был заводилой в команде торгового судна «Чейстити», которое угораздило зайти в Сетт за водой в день объявления боевых действий. Один, а за ним и другой матрос принялись швырять камешки в огромного косматого зверя, чтобы разбудить его или, по крайней мере, заставить шевелиться.

— Кончай кидаться камнями! — воскликнул моряк с бутылкой за поясом, и его жизнерадостное лицо нахмурилось. — Не дело это — дразнить медведя, приятель. Вспомни Илию. Хуже нет — рассердить мишку.

— Но ты же сам поддразнивал медведя, Джордж, разве нет? — возразил один из его приятелей, подбрасывая камень и, по-видимому, не собираясь оставить это занятие. — Мы же вместе были в зверинце Хокли.

— Так то в зверинце, — возразил Джордж. — Медведи у Хокли не прочь поразвлекаться. Но этому не до развлечений. Такие зверюги — дети Севера, а здесь его от жары того и гляди кондрашка хватит.

Медведь в самом деле выглядел не лучшим образом. Изнемогшее животное растянулось на тощей траве. На шум подтянулись матросы с других судов, которым не терпелось поглазеть, как медведь пляшет. Вскоре вожак подошел к ним и объяснил, что животное недомогает и сможет выступить только вечером.

— Глянь, какая у него шуба, мистер. К тому же на обед он сожрал целую козу, вот у него брюхо-то и болит.

— Ну, что я вам сказал, кореша? — воскликнул Джордж. — А как бы вы сами плясали в таких мехах, да еще на такой жаре?

Однако дело приняло неприятный для вожака и его подопечного оборот. Какой-то английский офицер, желая пустить пыль в глаза даме, вместе с которой оказался под французским конвоем, поговорил с жандармским сержантом, и тот свистком подозвал к себе хозяина медведя.

— Бумаги, — приказал он. — Ах вот как, испанский паспорт? До чего же он грязный у тебя, мой друг, ты что, спишь вместе с медведем? Хуан Марголл, родился в… как это место называется?

— Лерида, Monsieur le sergeant[20], — с заискивающей униженностью бедняка отвечал вожак.

— Лерида. Занятие: вожак медведя. Ehbien[21]: дрессированный медведь должен уметь плясать, разве не так? Мой долг — проверить это. А твой — показать, на что он способен.