Капитан Поль

Но эта весть, сообщенная маркизе в то мгновение, когда достигла высшей точки борьба столь различных интересов и страстей действующих лиц семейной драмы, историком которой мы стали, была услышана Полем. Он понял, что из-за состояния маркиза брачный договор подписан не будет, и потому, напомнив Маргарите, что, если он ей будет нужен, она найдет его у Ашара, побежал в парк. Отыскав среди его аллей и чащ дорогу к дому со сноровкой моряка, которому указателем пути служит небо, он, запыхавшись, вбежал в комнату старика, когда тот уже немного пришел в себя, и бросился в его объятия. Радость придала сил старому слуге, уверенному, по крайней мере, в том, что он умирает на руках друга.

— Ах, это ты! Ты! — воскликнул Ашар. — Я уж и не надеялся тебя видеть.

— И ты мог подумать, — воскликнул Поль, — что я, узнав о твоей болезни, не прибегу к тебе в ту же минуту!

— Но где мне было искать тебя и как сообщить, что я хотел бы перед смертью в последний раз с тобой повидаться?

— Я был в замке, отец, услышал, что ты болен, и сразу побежал к тебе.

— Как же ты попал в замок? — удивленно спросил Ашар.

Поль рассказал ему все.

— Провидение Господне! — прошептал старик, выслушав его рассказ. — Сокровенны и неотвратимы твои веления! Ты привело через двадцать лет юношу к его колыбели и одним видом сына лишило жизни убийцу его отца!

— Да, все именно так и произошло, — ответил Поль, — и это же Провидение привело меня сюда, чтобы я тебя спас. Я знаю, тебе отказали во враче и священнике.

— Мы бы, однако, могли и поделиться по справедливости, — ответил Ашар, — маркиз боится смерти, так пусть бы оставил себе доктора, а мне бы прислали священника, потому что мне жизнь уже надоела.

— Я возьму лошадь и через час…

— О нет, через час будет поздно, — сказал Ашар слабеющим голосом. — Священника!.. Только бы священника!.. Я больше ничего не хочу!

— Отец, — ответил Поль, — конечно, я не могу заменить его в исполнении священных обязанностей; но мы с тобой поговорим о Боге, о его величии, о его доброте.

— Да, но покончим сначала с земными делами, чтобы потом уже думать только о небесных. Ты говоришь, что маркиз тоже умирает?

— Да, он был в агонии, когда я ушел.

— Ты знаешь, что после его смерти имеешь право взять документы о твоем рождении, которые лежат в этом ящике?..

— Знаю.

— А если я умру раньше его и без священника, кому их доверить? (Собравшись с силами, старик приподнялся и показал Полю ключ у себя под подушкой.) Тогда возьмешь ключ и отопрешь вот этот ящик: там ты найдешь шкатулку. Ты человек благородный. Поклянись, что не откроешь этой шкатулки, пока маркиз жив.

— Клянусь! — произнес Поль, торжественно протянув руку к распятию в головах кровати.

— Слава Богу! — сказал Ашар. — Теперь я умру спокойно.

— Ты можешь умереть спокойно, потому что сын держит тебя за руку здесь, а отец протянет тебе руку на том свете.

— Так ты думаешь, что он будет доволен моей верностью?

— Ни одному королю не были так преданы при жизни, как ты ему после смерти.

— О да, — мрачно произнес старик, — я слишком покорно исполнял его волю! Мне бы не надо было допускать этой дуэли и нельзя было соглашаться быть на ней свидетелем. Послушай, Поль, в этом я и хотел покаяться священнику, только одно это тяготит мою душу. Иногда мне приходило в голову, что эта дуэль без секундантов — просто убийство… тогда, ты понимаешь, тогда я уже не свидетель, а сообщник!

— Отец, — тихо ответил Поль, — не знаю, всегда ли земные законы согласуются с небесными и всегда ли то, что люди зовут честью, является добродетелью в глазах Господа; не знаю, позволяет ли наша Церковь, противница крови, чтобы оскорбленный вымещал оскорбление на обидчике, и всегда ли в этом случае Божий приговор направляет пистолетную пулю или острие шпаги. Эти вопросы решает не рассудок, а совесть. Так вот, моя совесть подсказывает, что на твоем месте я сделал бы то же, что и ты. Если совесть обманула тебя и обманывает меня, то в данных обстоятельствах я имею большее право, чем священник, простить тебя; от моего имени и от имени моего отца я тебя прощаю!

— Благодарю тебя! Благодарю! — вскричал старик, сжимая руки молодого человека. — Благодарю, ибо именно эти слова нужны душе умирающего. Знаешь, как ужасны угрызения совести? Они заставляют сомневаться в Боге, ибо если нет судьи, то нет и суда.

— Послушай, — сказал Поль присущим ему поэтичным и торжественным тоном, — я тоже часто сомневался в Боге. Ибо, одинокий, затерянный в мире, без семьи, без какой-либо поддержки на земле, я искал опору в Боге и хотел найти в окружающем доказательство его существования. Часто я останавливался у подножия одного из придорожных распятий и, устремив глаза на Спасителя, со слезами просил дать мне уверенность в его существовании и его миссии: я просил, чтобы хоть одна капля крови упала из его раны, чтобы хоть один вздох вырвался из его уст. Распятие оставалось неподвижным, и в сердце у меня вновь было отчаяние, и я говорил себе: «Если бы я знал, где могила отца, я спросил бы об этом у нее, как Гамлет у призрака, и, может быть, она бы мне ответила!»

— Бедный мальчик!