Капитан «Полярной звезды». Повести, рассказы

Что касается несчастной миссис Хэзерстон, то ни врачи, ни перемена климата не могли ей помочь. Она медленно теряла силы и вскоре стало ясно, что самое большое через несколько недель она соединится со своим мужем.

Лэрд Бранксом вернулся из Италии совершенно здоровым, вследствие чего нам пришлось снова вернуться в Эдинбург.

Когда я писал свое повествование, у меня отнюдь не было намерения демонстрировать широкой публике подробности моих личных дел. Я хотел только оставить достоверный рассказ об этих удивительных событиях, что я и сделал, насколько это оказалось в моих силах. При этом я ничего не отбрасывал и ничего не прибавлял от себя. Теперь читатель имеет возможность составить свое собственное суждение без моей помощи о причинах исчезновения и смерти Джона Бертье Хэзерстона и Руфуса Смита.

Мне лично неясен только один пункт. Почему челасы Гхулаб-шаха увели свои жертвы к уединенному провалу Кри, вместо того, чтобы убить их в Клумбере. Это остается загадкой для меня.

Но мы должны признать свое полное неведение в области оккультных наук. Если бы мы знали побольше, может быть, мы смогли усмотреть какую-то аналогию между отвратительной трясиной Кри и кощунственным убийством. Возможно, что обычаи и обряды челасов требовали совершить именно такой вид казни за совершенное преступление.

Возможно, я слишком догматичен, но я допускаю, что буддистские жрецы могли иметь весьма основательные причины для своих поступков, которые они, очевидно, хорошо обдумали заранее.

Через несколько месяцев после этих событий я прочитал в «Звезде Индии» короткую заметку о том, что три известных буддиста Лал-Хуми, Моудар-хан и Рам-Сингх после кратковременной поездки в Европу вернулись в Индию на корабле «Декан». Тут же рядом была напечатана статья о жизни и заслугах генерал-майора Хэзерстона, который недавно исчез из своего поместья в Вигтауншире и который, как полагают, утонул.

Не думаю, что кто-нибудь, кроме, меня, увидел связь между этими двумя сообщениями. Я никогда не показывал этих заметок ни жене, ни Мордаунту. Они узнают о их существовании, только прочитав эти страницы.

Артур Конан Дойл Открытие Рафлза Хоу (перевод Н. Дехтеревой)

Глава I ДВОЙНАЯ ЗАГАДКА

— Ну, конечно, он не придет, — с досадой в голосе проговорила Лаура Макинтайр.

— Почему же?

— Да посмотри, какая погода! Просто ужас!

Она не успела договорить, как снежный вихрь с глухим шумом ударил в уютное, завешенное красной шторой окно; протяжно завыл, засвистел ветер в ветвях огромных заснеженных вязов, росших вдоль всей садовой ограды.

Роберт Макинтайр отложил эскиз, над которым работал, и, взяв в руки лампу, стал вглядываться в темноту за окном. Длинные и словно мертвые сучья безлистых деревьев качались и дрожали, еле видимые за снежной бурей.

Сидя с вышиваньем у камина, сестра взглянула на профиль Роберта, силуэтом выступавший на фоне яркого света. Красивое лицо — молодое, свежее, с правильными чертами, волнистые каштановые волосы зачесаны назад и падают завитками на плечи — таким обычно и представляешь себе художника. Во всем его облике чувствуется утонченность: глаза с еле заметными морщинками в уголках, элегантное пенсне в золотой оправе, черная бархатная куртка, на рукав которой так мягко лег свет лампы. Только в разрезе рта что-то грубоватое, намек на какую-то слабость характера — нечто такое, что, по мнению некоторых, и в том числе сестры Роберта, портило прелесть и изящество его лица. Впрочем, об этом не раз говорил и сам Роберт, — как подумаешь, что каждый смертный наследует все нравственные и телесные пороки бесчисленных прошлых поколений, то, право, счастлив тот, кого природа не заставила расплачиваться за грехи предков.

Неумолимый кредитор этот, надо сказать, не пощадил и Лауры, но верхняя часть лица у нее отличалась такой совершенной красотой, что недостатки в остальных чертах замечались не сразу. Волосы у нее были темнее, чем у брата, ее густые локоны казались совершенно черными, пока по ним не скользнул свет лампы. Изящное, немного капризное лицо, тонко очерченные брови, умные, насмешливые глаза — в отдельности все было безупречно, и тем не менее всякий, взглянув на Лауру, смутно ощущал в ее внешности какое-то нарушение гармонии — то ли в чертах лица, то ли в его выражении. Всматриваясь внимательнее, можно было заметить, что нижняя губка у нее слегка оттопырена и уголки рта опущены — недостаток сам по себе незначительный, но из-за него лицо, которое могло быть прекрасным, казалось всего лишь миловидным. Сейчас на нем было написано недовольство и досада. Лаура сидела, откинувшись в кресле, бросив на колени суровое полотно и мотки разноцветного шелка и заложив за голову руки белоснежные, с мягкими розовыми локотками.

— Он не придет, я уверена, — повторила она.

— Ну что за вздор, Лаура! Разумеется, придет. Чтобы моряк испугался ненастья!