Капитан [СИ]

Нас не нашли… целые сутки над рекой кружили одиночные самолёты, ползая буквально брюхом по руслу, так и чесались руки взяться за гашетку зенитного пулемёта и всадить по низколетящей цели очередь, но нельзя. Один раз береговые посты слышали тарахтение мотора мотоцикла и тоже обошлось — «Шторм» исчез. Уже к вечеру второго дня разведывательные полёты прекратились, финны нас перестали искать. И вот теперь мы идём в Онежское озеро, идём тихо, жмёмся к пока ещё советскому берегу. Мотор мерно гудит на малом ходу, выхлопная труба, с помощью механиков и «такой-то матери» переделана, она выведена под воду, что конечно не добавляет мощности двигателю, но делает его работу практически бесшумной, при этом надёжно гася искры. Якорь с правого борта приспущен чуть ниже осадки судна, чтобы в случае незапланированного захода на мелководье стать на якорь избегая посадки на мель. За кормой на длинном тросу болтается шлюпка, в которой сидит один из добровольцев из команды боцмана, если нас обнаружат он зажжёт фонарь, что бы дать вражеским артиллеристам и стрелкам ложную цель. Это он сам и придумал, а инициатива как известно имеет инициатора, смелый он парень.

Впереди переправа, которую мы так лихо проскочили в прошлый раз, на обоих берегах темно, хоть глаз выколи, с неба льется мелкий и противный дождь, серые тучи закрыли луну, однако люди там есть, слышится шум голосов, ржание лошадей, скрипы подвод, сейчас всё решиться.

Внезапно послышался скрежет, судно туго пошло вперед, а потом стало колом.

— Чего там за херня⁈ Что с машиной⁈ — обеспокоенно заёрзал я на своём табурете, обращаясь к механикам через переговорную трубу.

— Малый ход, машина работает нормально — послышался немедленный доклад от «деда».

Мы стоим на месте, молотя винтами воду! На якорь что ли встали⁈ Как же не вовремя! Да и не должно было так случиться, сейчас мы по середине реки, а тут должна быть нормальная глубина! Нужно что-то срочно делать, иначе упустим время и нас обнаружат!

— Гриша, поднять якорь! Бегом! — шёпотом «ору» я.

— Это не якорь командир! — через несколько секунд слышится доклад боцмана — там плоты, цепью между собой связаны!

Боновые заграждения, из плотов, скрепленных между собой цепями! Сука! Пока тихо, но кто-то должен возле них дежурить! Многотонный корабль как следует двинул всю конструкцию! И в подтверждение моих слов с вражеского берега в воздух взмывает ракета, вызвав цепную реакцию, за первой в воздух уходят ещё три, освещая переправу, бон и застрявший в нём тральщик.

— Огонь! — тральщик взрывается выстрелами, из орудийных и пулемётных стволов вырываются злые языки пламени, поливая берег пулями и снарядами. У нас секунды, прежде чем финны ответят нам из орудий и потопят нас — Гриша! Гранатами по плотам!

Я не слышу ответа от боцмана, но вижу, как в воду одна за другой улетаю ребристые чушки, прямо под нос «Шторма», грозя нашпиговать его осколками. Взрывы гранат совпадают с первыми выстрелами финских артиллеристов, вокруг тральщика поднимаются султаны разрывов. Но дело сделано, я чувствую, как тральщик набирает ход.

— Полный вперёд! — ору я в переговорную трубу и до упора перевожу рукоятку машинного телеграфа — Сидоренко, весь огонь на батарею!

Я вижу вспышки от выстрелов из орудийных стволов на берегу, вижу дрожание огоньков пулемётов и тонкие росчерки винтовочных выстрелов, они близко, слишком близко и все они лупят по нам! Всё что может стрелять на нашем корабле, сейчас стреляет в ответ, именно туда. Над моим ухом захлёбывается ДШК, поливая палубу стрелянными, горячими гильзами. Как в страшном сне, тральщик медленно набирает ход.

— Давай «Штормик»! Вывози родной! — шепчу я, и как будто послушав своего капитана, бывший китобоец идёт резвее, вырываясь из плена вставшей вокруг него водяной стены.

— Впереди плоты и лодка! — это Гриша, в отличии от меня он сейчас смотрит вперёд, а не на враждебный берег.

Вторая полоса боновых заграждений! Она ещё далеко, и если бы не рыбацкая лодка, которую приспособили в качестве буя, мы бы её заметили в последний момент. На нас ли все эти заграждения поставили, или в качестве защиты от плавучих мин, мне сейчас без разницы, если мы упрёмся во второй бон, нам конец!

— Носовое орудие, огонь по лодке! — кричу я. Мои артиллеристы, не обращая внимание на впивающиеся в мешки с песком пули и стучавшие по обшивке осколки, переносят огонь прямо по курсу. И мажут, безбожно мажут, а бон уже совсем не далеко!

Не знаю, что на меня нашло, но я действовал на инстинктах. Не чувствуя боли, я соскочил с табурета и бросился на бак, к орудию. Отпихнув наводчика, я встал к прицелу, мир замер и изменился. Я снова стоял возле своей гарпунной пушки в открытом море, а передо мною маячила спина кита! У тебя один выстрел гарпунёр, иначе кит нырнёт и гоняйся потом за ним, а план горит! Я стрелял так почти тысячу раз, и не промахивался, я лучший гарпунёр флотилии! Выстрел! Слух вернулся, вместо привычного шума разматывающегося линя, противный визг пуль и осколков.