Капитан Сорви-голова

– Генерал Кронье! Вы берете на себя страшную ответственность… Вы будете разгромлены, а между тем в ваших руках исход борьбы за независимость!.. Послушайте меня, я не новичок в военном деле. Опасность велика. Умоляю вас, прикажите отступать! Вы пожертвуете при этом только своим обозом, который и так уже можно считать потерянным, но вы спасете своих людей – четыре тысячи бойцов. Еще не поздно!

Кронье выслушал полковника с тем безропотным терпением, с каким взрослые относятся к шалостям избалованных детей, усмехнулся и, покровительственно похлопав его по плечу, ответил следующими, вошедшими в историю словами:

– Я лучше вас знаю, что мне надо делать. Вы еще не родились, когда я был уже генералом.

– Но, в таком случае, поезжайте убедиться лично, что английская армия наполовину завершила окружение! – не унимался полковник.

Вместо ответа Кронье пожал плечами и отвернулся. День 16 февраля прошел в том же преступном по своей тупости бездействии.

17-го после полудня кавалеристы полковника Виллебуа-Марей снова отправились в разведку. Отряд возглавлял он сам. Перед его взором нескончаемым потоком тянулись колонны английских войск.

Отправился на разведку и граф Штернберг. Сопровождавший его бурский военный интендант Арнольди насмешливо заметил:

– Хотел бы я увидеть хоть одного из тех английских солдат, которые так преследуют ваше воображение.

– Ну что ж, взгляните!-ответил австрийский офицер, простирая руку к горизонту, потемневшему от сплошной массы людей, лошадей и пушек.

Арнольди побледнел, пришпорил коня и, обезумев от волнения, помчался в лагерь Магерсфонтейи.

Еще издалека он принялся кричать:

– К оружию!.. К оружию!.. Англичане!..

– Слишком поздно! – с грустью в голосе заметил Штернберг, скакавший рядом с ним.

– Да, слишком поздно! – как унылое эхо, повторил Виллебуа-Марей, тоже примчавшийся во весь опор.

Кронье убедился наконец в своей ошибке, понял, в какое тяжелое положение поставлена благодаря его слепоте лучшая бурская армия. Надо все же отдать ему должное: в нем мгновенно пробудился бесстрашный воитель.

Приказ об отступлении отдан. В лагере поднялась невообразимая суматоха. Шутка сказать! Обоз состоял из четырех тысяч быков, такого же количества верховых коней и несметного множества повозок*.

Запрягли, как попало, быков, нагрузили наспех повозки. Но еще надо было снять пушки с их гнезд, установить их на лафеты и разослать разведчиков, узнать, какими путями отходить, чтобы не наткнуться на врага. Подумать только! Потеряно целых четверо суток! А Кронье и теперь из-за своего бурского упрямства никак не хотел бросить обоз и налегке, пользуясь чудесной подвижностью буров, вывести их из окружения.

Кронье также ни за что не хотел расстаться со своим обозом, что не только привело, как читатель увидит дальше, к пленению его армии, но и послужило началом крушения всей борьбы буров за независимость.

В два часа ночи лагерь наконец опустел.

Вперемежку с кавалеристами, погонщиками, повозками и верховыми лошадьми ринулись во мрак ночи женщины и дети, перепуганные и оглушенные щелканьем бичей, скрипом телег, мычаньем быков, топотом коней и криками людей.

Что это-отступление? Нет, бегство!

Бежали, то замедляя, то ускоряя шаг, всю ночь и весь следующий день. К вечеру вконец изнуренные животные не могли уже двигаться дальше.

Кронье вынужден был разбить лагерь. Его маленькая армия заняла большой изгиб долины Вольверскрааль на Моддере, между Кудусрандом и Паарденбергом. Теперь Кронье оказался в полном окружении. Сам он был бессилен прорвать железное кольцо. Оставалось надеяться на помощь других бурских армий*.

Но до их прибытия надо продержаться. Хватит ли сил?

Кронье наскоро укрепил свою позицию. Женщин и детей укрыли за скалистым выступом в глубине оврага, вырытого рекой Моддер. Телеги установили на склоне холма, а животных, которых негде было укрыть, привязали к деревьям на берегу реки.

Весь день 19 февраля ушел на рытье траншей, сеть Генералу Девету удалось разомкнуть кольцо англичан и дать Кронье возможность вывести из окружения людей, пожертвовав, разумеется, обозом Кронье отказался. На помощь Девету подоспел генерал Бота. Оба они посылали гонца за гонцом к генералу Кронье, умоляя его выйти из окружения через прорыв, который они обязались удерживать еще в течение суток. Кронье презрительно отка-зался, в выражениях столь грубых, что генерал Девет не решился даже опубликовать его дословный ответ в своей книге. И небольшие отряды Девета и Бота, после тщетного ожидания выхода Кронье из окружения, вынуждены были отойти под натиском англичан.