Капитан Сорвиголова

В начале осады Кимберли англичане принимали эти разумные меры предосторожности. Но так как буры поезд не трогали, несмотря на его участившееся появление на передовой, командование, ослабив бдительность, стало выделять для его охраны явно недостаточное сопровождение. В то же время, по мере того как крепла уверенность завоевателей в неуязвимости бронепоезда, его операции приобретали все более дерзостный характер.

Подвижная крепость, действовавшая в районе Моддера, представляла собой три платформы с корпусами из листовой стали, тщательно заклепанной и скрепленной стальными брусьями. В общем, это было сооружение из сплошного металла, не пробиваемого пулями и шрапнелью. За его стенами, прорезанными двумя горизонтальными рядами амбразур — для стрельбы стоя и сидя — укрывалось шестьдесят бойцов.

В задней части каждой платформы располагалось по легко вращавшейся пушке, способной обстреливать веером. Мощный паровоз также был закован в броню, незащищенной оставалась лишь верхушка трубы. И, разумеется, все, не исключая орудий, было окрашено в цвет хаки.

Но вернемся к описанной выше ночной вылазке бронепоезда, для которой, учитывая позорный разгром, понесенный всего лишь несколько часов назад войсками ее величества королевы, не было вроде бы никаких оснований. Чем же она была вызвана? А тем, что паника среди английских солдат, бежавших врассыпную, как обезумевшее от страха стадо, была так велика, что лорд Метуэн, опасаясь того самого преследования, о котором иностранные офицеры тщетно умоляли Кронье, приказал выдвинуть бронепоезд на передовую позицию. Генерал решил прибегнуть к этому крайнему средству в надежде предотвратить или хотя бы ослабить контрнаступление противника, диктовавшееся простой логикой военных действий. О, если бы только он знал, что буры, пропев свой псалом, завалились спать!

Между тем Фанфан лежал, растянувшись на шпалах, и с тревогой в сердце ждал взрыва моста. Сорвиголова сказал: «Через четверть часа». Но в такой ситуации, особенно ночью, минуты тянутся, как часы, и юный парижанин, естественно, волновался. Ему чудилось, что указанное время уже давно прошло, а огонь бронепоезда становится все реже. А что, если эта подвижная крепость и вовсе прекратит стрельбу и укатит восвояси?.. Действительно, прильнув ухом к рельсам, он уловил глухой шум медленно двигавшихся колес.

«Действуй, Фанфан! Самое время поджечь шнур!»

Чирк!.. Вспыхнула спичка, бикфордов шнур загорелся.

Подросток одним прыжком отскочил от колеи и помчался к товарищам. Найдя их, бросил команду, не имевшую ничего общего с военной терминологией:

— Давай драла!

Юнцы отбежали метров на двести. Вдали появился бронепоезд. По мере его приближения тревога в душе Фанфана росла: не слишком ли поздно поджег он фитиль?

Бум!.. — донесся страшный гул со стороны реки, сопровождавшийся яркой вспышкой огня.

«Браво, Сорвиголова! Браво!»

Бум!.. — раздалось теперь совсем уже рядом, на железнодорожном полотне. Так и казалось, что там разверзся кратер вулкана: земля задрожала, во все стороны брызнули осколки металла и щепки, вспыхнуло ослепительное пламя.

Оба взрыва последовали один за другим с промежутком секунд в пятнадцать.

Моста, очевидно, уже не существовало, железнодорожный путь был перерезан обвалившейся насыпью, грудами исковерканных рельсов и деревянной трухой шпал.

Бронепоезд круто остановился на расстоянии трехсот метров от разорванного полотна.

Солдаты попрыгали на землю и устремились к разрушенному участку. Сбежались часовые, прискакали кавалеристы. Послышались крики, ругань, проклятия, порядком потешавшие залегших в траве молокососов.

Кто-то из англичан, стоявших группой человек в тридцать, зажег фонарь. Увидев огонек, Фанфан шепотом приказал самым метким стрелкам:

— Давай!.. Бей в кучу!

Приказы Фанфана все меньше и меньше походили на военные, но молокососы исполняли их точно, и все шло, как положено.

Сухо щелкнули винтовки. Ружейный огонь мгновенно разметал толпу. Воздух огласился стонами и воплями раненых. Уцелевшие солдаты в страхе разбежались.

— Здорово! Вот здорово!.. — шептал Фанфан. — Рази их, ребята! Сыпь! Сыпь!.. Эх, если бы нас видел Сорвиголова!.. Но куда же он запропастился? Не хочу вот, а боюсь за него…

И было от чего тревожиться. Положение командира молокососов действительно казалось безвыходным. Мы уже знаем, что, оторвавшись от железнодорожной шпалы, служившей ему опорой, он ринулся вниз головой в реку Моддер. А как сказал один свалившийся с крыши кровельщик, «лететь не так уж скверно, упасть — вот в чем мало забавного». Река Моддер глубока, и хотя Сорвиголова врезался в нее пулей, вода все же смягчила падение.

В то мгновение, когда Жан погрузился в воду, раздался оглушительный взрыв, сопровождавшийся дождем осколков. Произойди это секундой раньше — Сорвиголова взлетел бы вместе с мостом, секундой позже — был бы убит обломками. Теперь же его защитила четырехметровая водная толща. Опять счастливая звезда!

Жан проплыл несколько метров под водой, но не хватало воздуха, и пришлось вынырнуть.