Капитан Сорвиголова

Пушки буров отвечали с ленцой – весь этот фейерверк не представлял для их позиций опасности. Буры-артиллеристы заранее разметили ориентиры и точки прицеливания и теперь терпеливо выжидали, когда можно будет открыть шквальный огонь, чтобы разить вражескую пехоту наверняка.

Два пехотных полка, поддерживаемые двумя батальонами хайлендеров Гордона, приблизились к позиции буров и с ходу бросились в атаку. Стрелки, залегшие в передовых окопчиках, тут же открыли ответный огонь. Несколько англичан упали.

Пушки неистовствовали; непрерывно рвались снаряды, зеленой пеленой стлался дым, а в английских боевых порядках волынки[22] гнусавили самые боевые мотивы…

Первая линия бурских траншей была взята англичанами без особых усилий. Шагавшие в авангарде хайлендеры Гордона, опьяненные легким успехом, с громовым «ура!» бросились вперед, но, запутавшись в проволочных заграждениях, начали падать, кувыркаться и застревать в таких позах, которые при других обстоятельствах могли бы вызвать только смех.

Тогда генерал Вильжуэн невозмутимо скомандовал:

– Огонь!

Вокруг поднялась дьявольская пальба, но Сорвиголова, приподнявшись, крикнул своим Молокососам:

– Внимание!.. Беречь патроны! Целиться тщательно!

В то же мгновение вдоль всей линии обороны загрохотали пушки буров. С расстояния в каких-то девятьсот метров на английскую пехоту, завязшую в проволочных заграждениях, обрушился ураган огня.

– Сомкнуть строй!.. – командовали английские офицеры, которым даже среди этой бойни не изменило хладнокровие.

Тем временем саперы специальными ножницами резали колючую проволоку, расчищая проходы. С новой силой загнусавили волынки, и волна окровавленных людей с еще большим ожесточением ринулась на штурм.

Буры встретили этот натиск с невозмутимым мужеством, а затем покинули один за другим три холма, связанные между собой системой траншей. Маневр был выполнен в считанные минуты, на поле боя не осталось ни одного убитого или раненого. Позиции для отступления были подготовлены загодя, а все поле перед ними было заранее тщательно размечено по карте на квадраты, и каждый находился на прицеле у бурских орудий.

Англичане не поняли, что отступление было умышленным, и продолжали наступление, предвкушая скорую победу.

Молокососы также сменили позицию: теперь она находилась над широким проходом, куда неизбежно должны были ринуться хайлендеры Гордона. Рядом с Сорвиголовой залег Поль Поттер. Оба пристально следили за неистовым натиском горных стрелков, и у обоих в голове пульсировала одна и та же мысль: «Полковник горцев – герцог Ричмонд!»

Взгляды молодых людей были прикованы к самой гуще битвы, где они надеялись отыскать герцога. Но разве в такой суматохе можно было кого-либо распознать! В конце концов они принялись стрелять во всех офицеров без разбора.

– Перебьем всех офицеров-гордонцев! – воскликнул капитан Молокососов. – Тогда уж герцог непременно окажется в числе убитых…

– И мой отец будет отомщен! – в неистовом восторге подхватил сын расстрелянного бура.

Вскоре сражение превратилось во всеобщую свалку, а офицеры потеряли руководство подразделениями. Солдаты, опьяненные кровью, действовали каждый на свой страх и риск, стреляя друг в друга в упор и бешено схватываясь врукопашную.

В течение четверти часа буры потеряли двух генералов. Прославленный начальник бурской артиллерии Жан Кок был поражен двумя пулями, а генерал Вильжуэн, раненый в грудь, упал со словами: «Бейтесь до последней капли крови, ребята!»

Потеря этих военачальников сопровождалась громом проклятий в адрес англичан. Но и те поплатились дорого: почти весь их офицерский состав был истреблен. Из четырнадцати командиров второго батальона хайлендеров уцелели только двое. Один из них казался неуязвимым, несмотря на то что выделялся ростом и ярким мундиром: он руководил атакой и вел солдат на приступ, подбадривая собственным примером.

Этим офицером был командир горцев герцог Ричмонд. Под ним пало уже три коня, он служил мишенью для пятисот стрелков, и все же оставался невредимым под свинцовым дождем. Теперь он бился пешим, а рядом с ним сражался юноша аристократической внешности со знаками различия младшего лейтенанта. Сходство между двумя офицерами бросалось в глаза – очевидно, это были отец и сын.

Время от времени герцог бросал на сына беглый взгляд, в котором можно было прочесть и страх за его жизнь, и восхищение его мужеством, а тот уже не в первый раз бросался вперед, чтобы прикрыть грудью своего отца и командира. Тем не менее, младший лейтенант оставался невредимым, хотя пули словно ножом раскроили в нескольких местах его мундир.

В пылу боя младшему из офицеров довелось столкнуться лицом к лицу с капитаном Молокососов. К этому моменту единственным оружием француза осталась винтовка без штыка. Он прицелился и с расстояния четырех шагов спустил курок. Но вместо выстрела раздался сухой щелчок – все патроны были израсходованы в схватке. Англичанин тоже выстрелил; это был его последний заряд. Стреляя почти в упор, он промахнулся.