Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика)

Прочитав статью - ее автором был полковник, - я подумал, что высокая оценка воинского мастерства Стар-чака очень закономерна. Авиатор до мозга костей, капитан всегда помнил, что конечной целью всякого боя может быть лишь успех в наземном сражении. Слова о том, что пехота - царица полей, которые все мы часто слышали, не были для него только красивой фразой: все предвоенные годы капитан изучал тактику наземных войск, и совсем не случайно оказалась в его штурманской сумке потрепанная книжка - "Боевой устав пехоты". Я видел ее у Старчака в сентябре сорок первого года...

- Не может быть так называемого "чистого" военного парашютизма! - говорил Старчак и, как всегда в минуты волнения, прищелкивал языком. - Парашют - это средство, которое доставляет тебя к месту сражения. Ну, а дальше что ты будешь делать?..

И пока собеседник не сдавался, Старчак не уставал доказывать ему, что парашютист должен быть знатоком военного дела - механиком-водителем танка, командиром стрелкового взвода, разведчиком...

- Это не по-хозяйски, - говорил капитан особенно неуступчивому спорщику. Да, не по-хозяйски, что тебя из-за нескольких секунд, проведенных в воздухе, в кадрах числят. Нет, брат, изволь быть военным, коль за это дело взялся... Только так.

Здесь хочется привести маленькую историю. Не помню уж, в каком месяце она приключилась, скорей всего в сентябре.

Комендант гарнизона пожаловался Старчаку, что парашютисты не только не подчинились патрульным из батальона аэродромного обслуживания, но и разоружили их и, связав, убежали.

- Разберусь и накажу виновных, - пообещал Старчак. . . .

Он распорядился, чтобы построили отряд, рассказал о жалобе коменданта и велел виновникам сделать два шага вперед.

Парашютисты переглядывались, но никто вперед не выходил.

- Так и будем стоять? - спросил Старчак. - Ну что ж, вольно! Можно закурить. Из строя не расходиться.

Капитан достал пачку "Беломора", надорвал уголок и вытащил своими короткими, но ловкими пальцами папиросу. Пока он нашаривал в кармане зажигалку, папироса, словно живая, перемещалась у него из одного угла рта в другой. Докурив, Старчак взглянул на бойцов и задал тот же вопрос:

- Так и будем стоять?

- Разрешите, товарищ капитан? - Рыжеволосый, веснушчатый даже осенью старшина Васильев сделал два шага вперед и, ловко повернувшись, стал лицом к строю.

- Еще кто? - спросил Старчак.

- Я один,- ответил Васильев.

- Расскажите, как было дело. Васильев молчал.

- Расскажите!

- Ну, в общем, иду я из Юхнова, а они, патрульные то есть, стали приставать ко мне, документы спрашивать... Ну, в общем, виноват я. Не подчинился.

- Легко сказать - не подчинился! - усмехнулся капитан. - Да ты знаешь, что они пристрелить тебя могли... Не подчинился... Рассказывайте дальше!

- Ну, в общем, я вроде за документами полез и в это время выхватил у одного патруля винтовку, а у другого вышиб прикладом... Потом приказал им связать друг друга. И сам тоже помог.

- И все? А сообщники?

- Все - вздохнул Васильев. И добавил: - А сообщников не было. Они, патрули то есть, со стыда врут, что я был не один.

- Ясно, - тихо сказал Старчак. - Все ясно. Ты был один, а теперь про нас всех скажут, что мы анархисты, сторонники всяческого беззакония и безвластия... Не на тех ты нарвался. Я был бы рад; если бы тебе прикладами бока намяли.

- Я тоже, - попробовал улыбнуться Васильев. - Да вот не сумели они пехота... А вдруг не я бы на них напал, а немец? Тогда что?

- Разговоры! - оборвал капитан. - Десять суток строгого ареста. Еще раз повторится - под суд.

Теперь, когда это происшествие уже стало историей, я спрашиваю Старчака, не гордился ли он, хотя бы в душе, тем, что его безоружный парашютист сумел отнять винтовки у двоих.

Старчак и сейчас с трудом сдерживает гнев;

- Нет. Стыд испытывал, что не сумел такой позорный случай предупредить. А что касается воинского умения, то, нет слов, Васильев показал класс.. Но всякое умение - к месту. Не станет сверхметкий стрелок по фонарям или окнам палить... А главное, что мне не понравилось, - это снисходительный тон, каким Васильев произнес слово "пехота". Впрочем, сам он вскоре очень неплохим пехотинцем себя проявил...

2

Оборона Юхнова, вернее моста через Угру, протекающую близ этого калужского городка; началась четвертого октября.

Днем раньше, третьего числа, я приезжал в первый авиаполк, а на обратном пути заглянул к Старчаку.

Было послеобеденное время, и .капитан готовился к очередному полету. Спрашивать "куда?"- не принято, и я, конечно, не задал этого вопроса.

Посидели, покурили, поговорили о погоде - ночь обещала быть дождливой и облачной, - наступило время уходить. Но пришлось задержаться: комиссар Щербина принес принятую радистом сводку Совинформбюро.

Сводка, как и принятая накануне, была тревожной.

Немецкие войска рвались вперед, чтобы, как объявило германское командование, "завершить кампанию до наступления зимы".

Родина призывала: выполни свой долг, прегради путь врагу!

И Старчак выполнял свой долг.