Капитан Ульдемир.Фантастическая дилогия.

— Не знаю, можно ли ставить в прямую зависимость… Как раз вчера, пока шел эксперимент, в котором мы с коллегой неожиданно не смогли принять участия… мы таким образом получили свободное время и смогли повнимательнее всмотреться в материалы предшествовавших дней. И вот при анализе снимков я подметил любопытную, кажется мне, закономерность… Я не ставлю этого себе в заслугу, с таким же успехом ее нашел бы и мар Форама, мне просто больше повезло… Я заметил, что скорость распада нового элемента, распада вполне естественного, самопроизвольного, закономерного и безопасного, не оставалась постоянной, но варьировала.

— Каким же образом? — Это директор начал оправляться от шока: знакомая лексика подействовала на него, как успокоительная музыка, как лекарство от нервов.

— Двояко. Во-первых, она, эта скорость, проявила четкую тенденцию к нарастанию…

— Теоретически ничем не обоснованную, — вставил Форама.

— Вот именно. И тем не менее, вчера скорость распада, судя по фотографиям, была больше, чем позавчера. Позавчера — больше, чем днем раньше. Меня это заинтересовало, я взял часть снимков — сколько уместилось в портфеле — домой, и вечером дома попытался сделать какие-то первоначальные выводы. И оказалось, что достаточно долгое время с начала работы по синтезу нового элемента скорость распада оставалась постоянной, и именно в теоретически предвычисленных пределах.

— И никаких аномалий?

— Вероятностные флюктуации были, не более. Но затем, начиная с определенного момента…

— Минуточку, мар. С какого именно момента? Это важно.

— Сегодня — пятый день с тех пор, как началась работа. Скорость распада стала увеличиваться на второй день. Но ведь мы синтезировали его и раньше, хотя в малом количестве.

— Увеличивалась — скачками? Постепенно, равномерно? Подчиняясь какой-то закономерности? Можно ли отыскать функциональную зависимость?..

— Пока не удалось. Не так ли, мар Форама: четкой закономерности там не было, или, во всяком случае, она смазывалась другими явлениями или явлением.

— В общем, — вступил Форама, — тенденция к ускорению была несомненной, но ускорение не выглядело как функция какой-то переменной. Или, вернее, сама переменная возрастала без системы, не подчиняясь какой-либо закономерности. А смазывалось явление тем, что величина распада еще и варьировала в течение суток: становилась максимальной ночью и ослабевала к середине дня, несколько позже полудня. Причины этого пока совершенно неясны — нам, во всяком случае. Видимо, нужно собрать дополнительные материалы.

— В чем вы нуждаетесь, мар Форама?

— Мы должны попытаться восстановить: не началось ли в тот день нечто, какой-то процесс, который так или иначе можно было бы связать с поведением элемента. Мы не имеем представления о характере этого процесса, поэтому надо принимать во внимание буквально все. И то, что происходило в других лабораториях института, и в окрестном районе, и — кто знает — даже у антиподов. Очень важно, что этот гипотетический процесс должен изменяться таким же образом, нарастая и ослабевая от полуночи к полудню.

— Громадный объем работы, — сказал директор. — Но я уверен, нам помогут. Очень много заинтересованных.

Все невольно покосились туда, где заинтересованные сидели за другим железным верстаком и тоже, видно, составляли свою диспозицию.

— Но уже сейчас, — сказал Форама, — напрашиваются некоторые предположения.

— Мы внимательно слушаем, мар Форама.

— Совершенно не исключено, что некое воздействие, вызывающее повышение скорости распада, связано с ориентацией планеты в пространстве. Если принять такое предположение, то придется учесть и возможность воздействия извне, иными словами, что источник возмущений может находиться вне планеты.

— Интересно. А вы, мар Цоцонго, тоже так считаете?

— Не исключаю. Хотя это и не обязательно. Например, воздействие электромагнитного излучения определенных частот. Известно, что проходимость коротких волн меняется от времени суток и…

— Однако, мар Цоцонго, до сих пор считалось общепризнанным, что никакие воздействия такого рода не могут влиять на скорость распада неустойчивых элементов.

— Тут может идти речь о возмущении среды. Не забудьте, в нашем случае среда — пространство, реорганизованное комбинацией полей.

— Об этом никто не может судить лучше вас.

— Раз уж приходится заниматься тем, что по существу вообще не должно происходить, то почему бы и не допустить такого предположения? Механизм влияния, конечно, нам пока непонятен. Но можно подумать, что нам ясен механизм внепланетного влияния!

— Нет, разумеется. Но тут остается возможность поисков. Какое-то, скажем, жесткое излучение.

— Кто-нибудь его да зарегистрировал бы, — не согласился Цоцонго. — Ибо тут нужно чрезвычайно мощное излучение, способное разбивать ядра. Это раз. А во-вторых, оно должно нарастать, иными словами, мы должны сближаться с его источником. Видимо, нужно запросить обсерватории.

Подошедший к их столу вещий уже минуту-другую прислушивался к обмену мнениями. Сейчас он, кажется, счел, что наступил подходящий момент, чтобы повернуть ученое собеседование в надлежащем направлении.