Капитан Ульдемир. Властелин [сборник Литрес]

Хен Гот решительно вступил на каменную площадку. Все тело его было напряжено – чтобы в случае малейшей опасности метнуться назад. Миграт теперь дышал громче, но сохранял неподвижность. Историк склонился над ним, потом опустился на колени. Легкими прикосновениями пальцев ощупал тело. Что-то, видимо, обнаружил: сунул руку во внутренний карман Миграта, вытащил оттуда лучевой пистолет. Миграт не пошевелился. Хен Гот направил оружие на него. Замер на секунду-другую. Медленно опустил оружие. Встал.

– Нет… не могу. Как угодно… О!

Последний звук прозвучал громко, очень громко. То был выкрик.

– Что? Что с тобой?

– Музей!

– Какой музей?

– Музей ранней псевдонауки! Вот где!

– Тише же, молю тебя: потише!

– Не страшно. Теперь я вооружен. Идем!

– Ты придумал – куда?

– Я же говорю: в музей! Там, там я видел все, что касается древних заклинаний: и тексты, и движения – весь ритуал описан подробно.

– Там надежно?

– Других описаний все равно нет.

– Великая Рыба, я спрашиваю: там можно надежно укрыться?

Они шли по узкому ходу быстро, не слыша встречных шагов и не опасаясь погони.

– Укрыться? Думаю, нам будет не до того.

– То есть как?

– Разве ты не поняла? Надо раздобыть эти заклинания и вернуться сюда. У меня такое ощущение, что за тем камнем кроется что-то важное.

– Сейчас важное – выжить.

– Ну ладно, я постараюсь тебя как-то устроить.

– Нет! Я одна не хочу! Мне страшно.

– Ну, знаешь ли… Мы люди независимые.

– Да? А ночью?

– Что – ночью?

– Что было минувшей ночью?

– А, ты об этом… – смущенно пробормотал он, замедлив шаг.

– Ты думаешь – это просто так?

Помолчав, он проговорил:

– Наверное, ты права… Но все равно, сейчас выберемся – и первым делом в музей. Пока нас никто не опередил. А там посмотрим.

Узкий отросток кончился; у развилки они постояли немного, чтобы убедиться, что и главный ход свободен. Там стояла все та же тишина; видимо, ходом этим пользовались все же не так часто. Они вышли из ответвления и свернули налево – к городскому выходу.

– Хен, далеко еще? Я страшно устала.

– Ну соберись с силами… Близко уже.

– Совсем близко?

– Ближе некуда.

Метров двадцать прошли молча.

– Хен, а кто была все-таки та женщина?

– Пока ничего подходящего не придумал. Но одну вещь уже понял. И очень, мне кажется, важную.

– Какую вещь?

– Да опять о нашей истории.

– А-а…

– Нет, не «а-а». Это очень важно. Мы ведь всегда полагали, что все эти легенды, все то, что передавалось изустно с давних времен, очень давних, – что это просто сказки. И в исторической науке не найдешь об этом ни слова. Но, оказывается, что-то такое было?

– Ну и что, если даже было?

– А то, что в таком случае нашу историю… Ладно, потом.

Хен Гот прервал сам себя потому, что ход наконец закончился. Маленькая дверца. Подвал. Лестница. Городской шум. Ускользнули…

3

Сообщив Мастеру все, что могла, о своем непродолжительном визите на Заставу, Эла предупредила его, что вернется не сразу, но прежде хочет побывать на Ассарте, чтобы своими глазами увидеть места, в которых, возможно, придется действовать. Она не сказала, что хочет повидать Ульдемира: к этой идее Мастер отнесся бы плохо. Поэтому она добавила лишь, что, если представится возможность, она попробует найти место, обозначенное у Охранителя знаком страшной опасности; найти и понять, в чем же эта опасность заключается. С этой мыслью Мастер согласился, только по старой привычке предупредил, чтобы она не очень рисковала; наверное, он каждый раз забывал, что в нынешнем ее положении никакого риска для нее вообще не существовало: разве что конец Вселенной мог оказаться опасным. Тем не менее Эла серьезно выслушала его и обещала остерегаться.

Конечно, это второе дело было куда более важным. И все же Эла гораздо больше думала о том, что скоро увидит Ульдемира. Пусть незаметно, украдкой. Пусть так, что он даже не почувствует этого…

Хотя, наверное, почувствует, но не сможет понять вдруг возникшего ощущения. Не сообразит, что это Эла смотрит на него, сама оставаясь невидимой.

Она знала, что после этого одностороннего свидания ей какое-то время будет трудно. Но удержаться не могла. Те воспоминания, что нахлынули на нее в Мертвом Пространстве в виде предельно четких, жизненных картин, не хотели оставить ее в покое и продолжали преследовать – пусть и не такие ясные, зато их было больше, и они непрестанно сменяли одно другое.

Приближаясь к Ассарту и желая как можно больше сократить путь, Эла заранее наметила для себя прямой курс, вместо того чтобы огибать планету, и, серебристым вытянутым облачком пронизав атмосферу Ассарта, не задерживаясь, углубилась в тело планеты, почти столь же проницаемое для нее, как и пустота.