Капитан Волков. Назад в СССР

— Та я вас умоляю… — Моментально влез со своим ценным мнением Гольдман. — Усе очень относительно. Вот, к примеру, Шмулик Шлеперсон держал корчму напротив кладбища. А на дверях у ёго корчмы висела табличка:«Лучше здесь, чем напротив». Так шо, знаешь, капитан, не выкобенивайся. Или нам надо было пойти на набережную и там снять самый шикарный столик? Шоб наверняка завтра весь город говорил о том, как начальник отдела по борьбе с бандитизмом готовится внедрять своего человека к уркам.

— Хватит трепаться. — Сирота зыркнул на Гольдмана раздражённым взглядом. — Не для того тут воздухом дышим. Итак… Капитан… Утром подойдёшь к своей хозяйке и скажешь, шо город тебе полюбился. Так же полюбился, как та Циля, с которой тебя днем видели на променаде. Но ты, как приличный человек, имеешь желание хорошо зарабатывать, шоб исчо лучше тратить. И тратить не просто так, а на Цилю. Спросишь, не нужен ли кому водитель. Скажешь, шо водишь автомобиль любой марки, как бог. Усёк?

— Не совсем…

Я бы с гораздо бо́льшим удовольствием просто подышал бы воздухом и пошел спать, но, видимо, майор решил ускорить события. Если раньше речь шла о нескольких днях для подготовки плана, то сейчас, судя по всему, время сильно сократилось.

— Шо непонятного? — Снова вмешался Гольдман. — Через два дня хлопцы Бати будут брать склад, шо на выезде. Они ужо усе рассчитали, но случилось горе, которого нихто не ждал. Один ихний гражданин, по кличке Шалый, взял и умер посреди полного здоровья. Пару часов назад. Батя исчо не имеет до этой темы интересу, потому шо не знает. А этот Шалый такого высокого классу шофёр, шо все остальные нервно плачут в сторонке. Без шофера идти на дело у них не получится. Так шо…

Миша Гольдман развел руками и посмотрел на меня очень выразительным взглядом.

— Так шо, капитан, — Продолжил вместо него майор Сирота. — Завтра ты должен оказаться на месте Шалого. Единственный человек, кому доверяет Батя, это — тетя Мира. А ты, старлей…

Начальник отдела по борьбе с бандитизмом посмотрел на Лиходеева.

— У тебя тоже будет роль в этой гастроли погорелого театру.

Глава 13

Я открыл глаза, уставился в потолок и с огромным чувством сожаления несколько минут изучал пятна.

Нет, всё-таки интересно, откуда они там взялись…Полное ощущение, будто на потолок кого-то долго и усердно тошнило. Первая версия, насчёт помочиться, отметается. Слишком художественная форма у этих пятен.

Сожаление мое было вызвано тем, что и потолок, и пятна снова были на месте, не исчезли. Надежда, что очередным утром я проснусь у себя дома, таяла на глазах. Вернее, она уже не таяла, нет. Она трепыхалась на последнем издыхании, готовясь отдать концы. Похоже, обратной дороги не предусмотрено. Жить мне в этом теле и в этом времени до самой, твою мать, смерти. А я сильно опасаюсь, что данный момент вовсе даже не фигура речи. И что смерть моя здесь придет гораздо раньше, чем могла бы.

Я зажмурился, а потом снова открыл глаза. Ну, мало ли… Ни черта подобного. Фокус не удался. Все осталось, как и было.

М-да уж…Какая только дурь не лезет в голову, когда вокруг — полный трындец. А теперь я с абсолютной уверенностью могу сказать, что трындец полный.

Казалось бы, хуже вряд ли может быть. Лежу в какой-то убогой комнатенке, под убогим одеялом, которое будто сшили из множества разноцветных кусочков, смотрю на убогий потолок. И все это происходит через год после войны, а сам я — непонятный капитан Волков, прошлое которого лично у меня вызывает много вопросов. Слава богу, что пока еще только у меня.

Я с тоской покосился в сторону шкафа. Там за тяжелой деревянной дверцей по-прежнему стоял чемодан. Его я проверил в первую очередь, как только вернулся после встречи с майором Сиротой. Со стороны мое поведение, наверное, выглядело странно. Кто бы увидел, точно принял бы за психа.

Я, как только оказался в комнате, медленно подошел к этому монстрообразному предмету мебели, а он реально напоминал монстра из детских кошмаров, открыл дверцу и уставился на содержимое шкафа.

Честно говоря, сделал это с замиранием сердца. С одной стороны мне ужасно хотелось, чтоб в шкафу оказалось пусто. Чтоб волшебным образом чертов чемодан испарился. Украли его, провалился он сквозь землю, растворился в воздухе — по хрену. Деньги, лежавшие внутри упорно вызывали у меня ощущение возможных проблем. И лучше бы, чтоб их не было.

С другой стороны, снова проснулось это навязчивое состояние — чемодан надо беречь, он очень важен. Настолько важен, что при мысли о его пропаже, мозг радостно аплодировал, а вот в душе скребли и благим матом завывали кошки. Хрень какая-то, честное слово.

— Вот ведь поганые дела, тварь ты такая…– Сообщил я чемодану, который спокойно стоял на месте.

Чемодан ответить мне не мог, поэтому я проверил наличие денег, а потом закрыл тихонько створку шкафа и отправился спать. День выдался, прямо скажем, совсем не лёгкий. Да еще дичайшим образом болела голова. Ясен пень! Если по ней херачат все, кому не лень, чего ж ей не болеть.