Капитан Волков. Назад в СССР

Дородная тётка лет пятидесяти появилась как черт из табакерки, буквально ниоткуда. Просто – хренак! И вот она уже стоит за моей спиной. Я даже не услышал, как она подошла или откуда вышла. И физиономия у нее была такая… пугающе целеустремленная.

Мало того тетка будто из-под земли выскочила, она еще и голосила на всю округу, уперев руки в объёмные бока. На голове у нее был завязан платок, концами вперед. На шее висели бусы. В комплекте еще имелась широкая цветастая юбка, блуза с длинным рукавом и галоши. Господи… Это реально были галоши. Я, глядя на них, вдруг вспомнил строчки из старого детского стихотворения.

Купила мама Лёше
Отличные галоши.
Галоши настоящие,
Красивые блестящие.

Черт знает что, короче. Я, похоже, реально начинаю сходить с ума, раз в голову лезет подобная чушь. Хотя, если учитывать все обстоятельства, удивительно, что я пока еще держусь молодцом.

При этом смотрела тетка на меня с таким алчным блеском в глазах, будто собиралась прямо сейчас приступить к каким-то крайне возмутительным непотребствам.

Я оглянулся по сторонам. На всякий случай. Хрен его знает, что у этой бабы на уме. Судя по взгляду, ничего хорошего. Да и вообще… Мало ли, может она говорит все-таки не со мной. Естественно, кроме нас двоих никого больше не было. Значит, со мной… Плохо. Очень плохо.

– Мама, шо вы кричите? – На втором этаже дома хлопнула одна из дверей и на балконе обозначилась дебелая девица лет двадцати пяти.

И да, я знаю значение слова «дебелая». Эта особа была именно дебелой. Единственное, чем она поражала мужской взор, это размах отнюдь не женских плеч и темная полоска усиков над верхней губой, которую я смог рассмотреть даже на столь немаленьком расстоянии.

Девица выскочила из комнаты, услышав материнский ор, но, заметив меня, моментально остановилась. Ойкнула, крутанулась на месте и тут же рванула обратно со словами: «Где мой нарядный платок?!»

– Вы, Феодосия Леонидовна, скажите исче, кавалер ордена красного креста. И этот мужчина, имейте ввиду, ходит по нашему обсчему двору, а дочь на выданье не только у вас. Так шо имейте приличия, записывайтесь в очередь. Циля! Циля, срочно надевай свое лучшее платье и бежи сюда! У нас появилась надежда, шо ты не помрешь у меня под боком от старости.

С противоположной стороны от тетки в бусах так же внезапно нарисовалась еще одна женщина средних лет. Собственно говоря, именно она и выдала эту речь, от которой меня слегка передернуло. То есть помимо Гали с ее усиками здесь имеется еще какая-то Циля. И обе они находятся в поисках личного счастья.

В отличие от первой тетки, новая участница нашего междусобойчика выглядела очень худой, даже какой-то измождённой. Ее круглые, навыкате глаза упорно навевали мысли о камбале. Она и двигалась то бочком, все время поворачиваясь ко мне одной стороной лица.

Я не то, чтоб испугался столь «душевного» приема, но в то же время сильно засомневался, не прикололся ли майор Сирота, отправив меня по этому адресу. За непродолжительное время нашего с ним общения, я успел понять, человек он весьма занимательный и где-то даже оригинальный. Настолько оригинальный, что становится сомнительно, точно ли майор – начальник отдела по борьбе с бандитизмом. Мне лично показалось, бандитизм и Сирота созданы друг для друга.

Для начала, выглядел майор совсем не как мент. Когда дежурный, которому мы с Лиходеевым показали документы, ткнул пальцем в сторону человека в потертой кожанке, уверяя, мол, вот идет тот, кто вам нужен, мы со старлеем почти минуту тупо таращили глаза, не двигаясь с места. Не знаю, что думал старлей, а у меня в голове имелась лишь одна мысль. Да ну на хрен!

Просто физиономия у майора выглядела так, будто большую часть преступлений в этом городе он совершил сам, лично. Взгляд его серых, холодных глаз буквально препарировал каждый объект, на котором останавливался. Причем препарировал с определенной целью. Словно майор размышлял, есть ли чем поживиться в данном, конкретном случае, или можно сразу перерезать горло. Серьёзно. Я таких взглядов в своей далёкой юности насмотрелся выше крыши. И все они принадлежали людям, имеющим весомые проблемы с законом.

Во-вторых, слегка удивляла его манера вести себя. Майор вообще не стеснялся ни в выражениях, ни в действиях, ни в отношении к сотрудникам.

Пока он изучал наши с Лиходеевым документы, сидя за своим столом, я, честно говоря, напрягся, даже при том, что в башке по-прежнему оставалось состояние какого-то тупняка. Я вроде бы уже понял, что реально нахожусь в 1946 году, но при этом все моё нутро категорически отказывалось принимать данный факт за правду.