Капитанские повести

— Понятно. Ради первой вахты штурман постарается, чтобы никаких работ не случилось. Теперь идите сюда. Ближе. Это генеральная карта, видите, сразу — пол-океана. Вот Куба. Вот где мы сейчас. Близко? Как раньше говорили — два лаптя по карте. Нам на это расстояние еще три дня понадобится. Мы пойдем этим курсом. Справа в корму сейчас будет постоянно дуть ветерок, пассат называется, помните, я вам рассказывал? Звезды сейчас плохо видны. Если с авторулевым что случится, значит что с ветром будет? Ну?

— Переменится… — прошептал Граф.

— Ну, правильно. Смелее надо! Колумбу в свое время тоже бывало восемнадцать лет и он не кончал вашей мореходной школы. Бинокль в порядке? Вопросы есть? Если что будет непонятно, штурман все объяснит… Главное, Коля, помни, что в руках впередсмотрящего не бинокль, а жизнь экипажа… Ну, иди.

ЭПИЛОГ, ИЛИ КОЕ-ЧТО НАПОСЛЕДОК

Пожалуй, пора заканчивать о том, как мы прожили эти полтора года. Не так много, не так мало, но всякое время говорит само за себя. В жизни, как в длинном рейсе, большую часть составляют не шквалы и штормы, а рядовая череда рядовых событий, требующих рядовых усилий, и не каждому дано проявить себя в них со всей человеческой мощью. Однако следует ли ждать потрясений, чтобы стало ясно, кто чего стоит? Что такое потрясение само по себе? А женский плач — не потрясение? А когда ребенок кричит от боли — не катастрофа? Каждое событие — потрясение для тебя, если ты в нем соучастник.

Я говорил об этом с Андреем Ивановичем.

— Да, — сказал он, — если у тебя есть душа…

Начинается новое лето, и сейчас в порту формируется первый арктический караван, в который включен и наш «Валдай». Ледоколы уже вышли на восток прощупать трассы в проливах и пробить канал в Енисейской перемычке, и, по данным гидрологов и авиаразведки, ледовая обстановка в этом году обещает быть сносной.

Забот у нас сейчас хватает, баламутит душу и тело незаходящее полярное солнце, и очень хочется в это время наломать каких-нибудь дров.

Ложатся на изумляющую, как озимь, зелень, свежие июньские снега, исчезают, лишь канет ветер; вся природа качается на острие ожидания: то ли пересилит лето, то ли так с зимой и докатимся до следующей зимы.

А нам переживать нечего: Арктика есть Арктика, в плане — три снабженческих рейса, так что с июня по октябрь лета нам не видать. Укладываются в трюма тысячи тонн разнотарного груза для полярных станций, уже полкаюты забито сопроводительными документами на груз, а вторая половина так прокурена стивидорами, что и поговорить негде. Но по рюмочке мы себе позволим, не настолько уж тут тесно. Это «Корн», лучший из шнапсов… Нет, я повторять не буду, а вы — пожалуйста… Мисиков «ерша» делал не с таким, там есть подешевле и поубийственней. Конечно, если бы он себе хоть немножечко помог, мы бы его до устойчивого уровня дотянули. Двадцать лет парню — не мальчик.

Миша Кобылин вместе с ним списан, оба сейчас плавают матросами на «Фонвизине», в каботажке. Живой пример с живым укором.

Георгию Васильевичу Охрипчику необходимо отдать должное: он не забыл своего профсоюзного долга и готовился к отчету за командировку в Конские широты почти полгода, так что заседание профкома было обширным. Для начала Жора похвалил нашего капитана, а потом обвинил его в технократизме, в забвении моральных устоев, в приеме подачек от буржуазной прессы и, как следствие этого, в развале дисциплины на судне, нарушениях техники безопасности и неправильной организации соцсоревнования. Андрею Ивановичу тоже досталось: мол, не противостоял он капитану, запустил морально-политический аспект и пытался хорошими финансовыми показателями прикрыть внутреннюю неустойчивость коллектива… Мы эти формулировки наизусть выучили.

Во время прений мнения разошлись настолько, что один из старых капитанов предложил заслушать, как он сам, Охрипчик, понимает принципы соревнования на современном этапе. Георгий Васильевич ответил, что принципы эти известны давно, с первых лет Советской власти, и он не собирается изобретать велосипед, самокат.

Об этом мы тоже говорили с помполитом. Конечно, Георгий Васильевич не был глуп. Просто многие его деяния основывались на таких незыблемых принципах, как «Не стой под грузом и стрелой!» или «Осторожно! Проезд закрыт!»

Может быть, вам покажется странным, что я слишком мало рассказывал об Охрипчике раньше. А что говорить? Он прибыл к нам без интереса к нам. Так что рейс через Конские широты будут у нас со временем вспоминать так: рейс, когда с нами загорал Жора Охрипчик. И только этим он увековечит себя на «Валдае».