Капитаны песка

У него никогда не было семьи. Раньше он жил в доме булочника, которого называл «крестный», и который часто его бил. Хромой убежал оттуда, как только понял, что бегство — это свобода. Он голодал, однажды попал в тюрьму. Он мечтал о ласке, о том, чтобы кто-то нежно провел рукой по его лицу и прогнал прочь воспоминания о той ночи в тюрьме, когда пьяные солдаты заставляли его, хромого, бегать по камере, подгоняя длинными резиновыми дубинками. Раны на спине затянулись, но боль в душе жива до сих пор. Он бегал тогда по камере, как затравленный собаками зверь. Больная нога отнималась, и дубинка гуляла по его спине всякий раз, когда он падал от усталости. Сначала он горько плакал, но потом, неизвестно почему, слезы высохли. Наступил момент, когда силы оставили его, он повалился на пол, истекая кровью… И по сей день он не может забыть, как веселились солдаты, и как смеялся тот человек в сером жилете с дорогой сигарой в зубах.

Потом он попал к капитанам песка (его привел Профессор, встретив на скамейке в парке) и остался с ними. Очень скоро он выдвинулся, потому что умел, как никто, изображать неизбывное горе и дурачить богатых сеньор, в чьи дома наведывались потом капитаны, прекрасно осведомленные обо всех обитателях и о том, где хранятся ценности. А Хромой испытывал истинное удовольствие, представляя себе, какими словами ругали его сердобольные сеньоры, приютившие бедного сироту. Так он мстил им, потому что его сердце было полно ненавистью. Подсознательно ему хотелось иметь бомбу (вроде той, о которой однажды рассказывал Профессор), чтобы стереть с лица земли весь город. Тогда он был бы счастлив. Но, может быть, для счастья ему нужно было совсем другое — чтобы нашелся кто-нибудь, например, седая сеньора с нежными руками, которая прижала бы его к груди, погладила по лицу и освободила от тюремных кошмаров. Тогда он узнал бы, что такое счастье, тогда ушла бы из сердца ненависть. И он не испытывал бы больше презрения и злобы к Фитилю, который с помощью веры убегает из мира страданий в чудесный мир рассказов падре Жозе Педро.

До Хромого долетают возбужденные голоса, нарушая воцарившуюся в складе тишину. Хромой вздрагивает. Фитиль по-прежнему молится, не замечая ничего вокруг. Хромой бросает ему в спину смешок, потом пожимает плечами, решив отложить разговор на завтра. В склад вошли четверо мальчишек, громко обсуждая свои похождения. Хромой не хочет ложиться, он боится своих снов. Поэтому он идет навстречу четверке, просит закурить, отпускает язвительные замечания насчет их хвастливых рассказов:

— Ну кто поверит, что такие сосунки, как вы, способны снять девчонку. Наверняка это был переодетый гомик.

Те кипятятся:

— Ты что, придурок? Если не веришь, пойдем завтра с нами. Сам увидишь, какую шикарную штучку мы отхватили.

Хромой язвительно смеется:

— Я не люблю педерастов, — и идет дальше по складу.

Кот еще не спит. Он всегда уходит после одиннадцати. Среди капитанов только Кот тщательно следит за своей одеждой. Когда он появился в складе, белокожий, с нежным румянцем, Сачок попытался заполучит его. Но уже тогда Кот отличался необыкновенной ловкостью и попал к капитанам не из хорошей семьи, как думал Сачок, а из банды беспризорников, обитающих под мостами Аракажу. Путь до Баии он проделал на крыше товарняка. Коту шел пятнадцатый год, он отлично знал жизнь уличных мальчишек и сразу понял, что на уме у Сачка, и почему этот некрасивый приземистый мулат так предупредителен с ним: угостил сигаретой, поделился ужином и предложил прогуляться по городу. Потом они стащили пару новых ботинок из обувной лавки на Байша ду Сапатейро. Сачок сказал:

— Не волнуйся, я знаю, где их пристроить.

Кот оглядел свои старые башмаки:

— Я хочу взять их себе. Мне нужны новые.

— Да у тебя и эти хорошие, — удивился Сачок, который очень редко надевал ботинки, и в тот вечер тоже был босиком.

— Я отдам тебе твою долю. Сколько ты хочешь?

Сачок внимательно посмотрел на него. Кот был в рваном пиджаке, но при галстуке и даже — подумать только — в носках!

— Хочешь шикарно выглядеть, да? — улыбнулся Сачок.

— Эта жизнь не по мне. Я рожден для большого света, — повторил Кот фразу, услышанную однажды от какого-то коммивояжера в Аракажу.

Сачок решил, что Кот очень хорош собой. И, хотя в его красоте не было ничего женственного, он определенно нравился Сачку, которому, кроме всего прочего, не везло с женщинами, потому что он, невысокий, сутулый, казался гораздо моложе своих 13 лет. Кот же в свои четырнадцать был высок, и над верхней губой у него появился нежно лелеемый пушок.

В эту минуту Сачок действительно любил его и поэтому сказал:

— Можешь взять их себе. Дарю.

— Заметано. Не беспокойся, за мной не пропадет.

Сачок тут же решил воспользоваться обстоятельствами и начал наступление. Он попытался погладить Кота по бедру, но тот ловко уклонился. Кот усмехнулся про себя, но ничего не сказал. Сачок решил не настаивать, чтобы не испугать мальчишку. Он ничего не знал о Коте и представить себе не мог, что тот разгадал его игру.