Капитаны песка

Любовь и страх удерживают Фитиля в этот чудесный день у витрины магазинчика церковной утвари. Светит ласковое солнышко, в саду благоухают цветы, в мире царят покой и красота. Но прекраснее всего лик Богородицы с младенцем на руках. Ее гипсовая статуэтка стоит на полке в этой самой лавке с единственным входом. В витрине выставлены статуи святых, молитвенники в роскошных переплетах, золотые четки, серебряные дарохранительницы. Но внутри лавки, на полке у самого входа стоит скульптура Пречистой с младенцем на руках. И Фитилю кажется, что Дева Мария протягивает ему Христа, маленького, голого и такого же тощего, как сам Фитиль. Таким сделал его скульптор, и Богоматерь печальна, потому что ей стыдно показывать худобу своего сыночка всем этим богатым и сытым людям. Поэтому хозяину и не удается продать статуэтку. Обычно младенца изображают пухлым, упитанным, у него вид ребенка из богатой семьи, это Бог богатых. А этот — Бог бедных, голодный и худенький мальчик, такой же, как Фитиль, как другие капитаны. Но еще больше он похож на того грудного младенца, нескольких месяцев от роду, который остался сиротой, когда его мать умерла от сердечного приступа прямо на улице. Этого ребенка Жоан Длинный принес в склад, где младенец оставался до позднего вечера (ребята смотрели и смеялись над Профессором и Длинным, которые сбивались с ног, добывая молоко и воду для питья), пока мать святого Дон'Анинья не унесла его, прижимая к груди. Только тот мальчик был черным, а Святой младенец — белый. В остальном же — сходство абсолютное. Даже личико такое же — плаксивое, изголодавшееся. Поэтому Фитилю кажется, что Богородица протягивает ему своего худенького, бледного сыночка, поручая заботиться и любить его. Там, снаружи, чудесный день, ярко светит солнце, благоухают цветы. И только Христу — младенцу сейчас голодно и холодно. Фитиль унесет его с собой, в склад, где живут капитаны. Он будет молиться за него, заботиться о нем, питать его своей любовью. Разве не видно, что в отличие от других скульптур, Богоматерь не прижимает к себе Младенца, а протягивает его, поручая заботам Фитиля. Фитиль делает шаг вперед. В глубине лавки единственная продавщица, пользуясь отсутствием покупателей, пробует новую губную помаду. Унести младенца легче легкого. Фитиль делает было еще один шаг, но тут его пронзает страх перед Господом. И он останавливается, задумавшись.

Он поклялся Господу, в страхе своем, что будет воровать только, чтобы не умереть с голоду или когда этого потребуют законы банды (например, когда Педро Пуля возьмет его для участия в налете). Потому что, по мнению Фитиля, нарушение законов капитанов песка, пусть неписаных, но существующих в сознании каждого из них, — тоже великий грех. А сейчас он собрался украсть только для собственного удовольствия, потому что ему хочется взять для себя этого Младенца и заботиться о нем. Если воруешь не для того, чтобы спастись от голода и холода, это грех. Господь неумолим и отправит его в преисподнюю. Его плоть будет вечно гореть на костре, языки адского пламени будут лизать руки, унесшие Младенца, потому что Христос принадлежит хозяину лавки. Но у него столько других Младенцев. Все они толстые и розовые. Хозяин и не заметит пропажу одного из них, такого худого и дрожащего. Другие младенцы завернуты в покрывала, всегда голубые, из дорогой ткани. А этот совсем голый, он замерз на ветру, он бедный и худой, видно, даже скульптор не любил его. И Богородица предлагает Младенца Фитилю, он едва держится у нее на руках. У хозяина этой лавки столько этих Младенцев, столько… И зачем ему этот? Может, он и внимания не обратит, а, может, посмеется, что украли именно этого Младенца, которого никак не удается продать, и про которого приходившие в лавку богомолки говорили с брезгливостью:

— Только не этого… Он такой противный, прости меня Господи. Да еще, того и гляди, свалится с рук нашей Владычицы. Упадет на пол — и готово… Нет, только не этого.