Капитаны (СИ)

— На правах командира, я приказываю тебе ответить. Что тут случилось?

Леви раздражённо оглядывается, давая понять, что обсуждать произошедшее прямо сейчас и как можно быстрее он не намерен даже если Смит его в клетку с титаном без оружия кинет или разжалует до рядовых, или лично заставит скатиться по лестницам Подземного города и бросит там, лишив права жить под солнцем.

— Дверные петли скрипели, — сухо говорит капитан и, усевшись за стол, разрезает яичницу. — Будешь? Тут на двоих.

Эрвин качает головой и садится напротив, рассеянно морща лоб, будто анализируя доклады разведчиков о квадрате на карте и составляя оперативный план. Леви по невнятной для него самого причине избегает смотреть на друга и с какой-то злобой пихает в рот большие куски, смачно запивая их чаем. Глуша горечь, которой отдаёт завтрак, приготовленный её руками.

Только вот горечь никуда не девается.

***

Ветер шумит в ушах, хлёстко касаясь кожи. Рукоятки даже теплеют от скорости переключения, а газовые баллоны пусты на две трети. Якорь срывается, но, вывернувшись, она успевает срубить у манекена шестиметрового титана загривок. Вираж выходит не таким жёстким, и, быстро отрегулировав направление газовой струи, Катрине удаётся приземлиться на песчаную подстилку, правда, упав под конец и покатившись кубарем. Однако по большей части это мягко и почти безболезненно. Всяко лучше, чем врезаться в дерево.

— Титан тебя подери, дай другим потренироваться, неугомонная! — заходится смехом капитан Дункан с наблюдательных подмостков. — Бишоп, на сегодня свободна.

Катрина обиженно сжимает губы и, отдышавшись, поднимается, отряхиваясь от песка. Со звоном убирает клинки в ножны. Движения становятся рваными от раздражённого огонька за грудиной, что щекочет рёбра и напрягает мышцы — нет ей с утра покоя.

— Вчерашнего дня вы утверждали, что без пятичасовых тренировок отряду не выиграть, — остро замечает она, подходя к наблюдательному пункту. Дункан, оперевшись локтями на деревянные перила, наблюдает за манёврами. С такой высоты, они для него все как на ладони. Благо, хоть акустика площадки позволяет не волочится по лестнице вверх, чтобы получить распоряжение.

— Что вчера было, остаётся во вчера, — пресекает капитан, присматриваясь к двум солдатам, что нашли пятый манекен. И первый, что срубили сами. — Значится так. На сегодня ты штабная, бумага на тебе. Завтра с рассвета также сюда, будем отрабатывать двойной разворот. А вообще, победа на соревнованиях у нас почти что в кармане…

Катрина щурится от осеннего солнца, рассматривая горделивого начальника, что муштрует отряд то ли ради эффективности за Стенами, а то ли ради награды. Дункан был слишком противоречивым: давал выходной, если у подчинённых были малейшие дрязги, но не отпускал, если те являлись полубольными. Что им двигало и к чему он стремился…

— У вас что, было много братьев? — спрашивает она, подставляя руку козырьком от слепящих лучей. Если его разозлить, то наверняка даст штрафной круг. А это то, чего Катрине требовалось чуть ли не по рецепту доктора: выпустить скопившуюся ярость в движениях клинков. — Откуда такой фанатичный соревновательный дух?

Дункан снисходительно машет рукой, мол, уходи давай с площадки:

— Не твоё дело, Бишоп.

— С собственным лейтенантом можно и повежливее быть, — ответно парирует она.

— В армии, а особенно — в Разведкорпусе, всё не на вежливости держится, а на уставе. Заруби себе на носу, — Катрина выдыхает, понимая, что у Дункана сегодня настроение хорошее. Он ей скорей отпускной выдаст, чем наряд вне очереди. — Не задерживай. Тебя ждет увлекательная бюрократия.

Вода в бочках, что стоят подле склада, холодная и приятно бодрит. Умывшись, Бишоп опирается о бортики: ждёт, пока взволнованная вода уляжется. Есть что-то непостижимо магическое в том, как рябь волн накатами сменяет друг друга. Однажды Катрине в руки попалась ветхая книга, что едва сохраняла свой переплёт. Бишоп достала её в библиотеке, случайно в потёмках перепутав полки. Она было собиралась поставить фолиант обратно, но что-то в обложке смущало и… завораживало. Будто шептало: “прочти меня, и я открою тебе тайну”. Потакая любопытству, Кáта всё же уселась в читальном зале и раскрыла том. Наверное, это был один из тех поступков, о которых она впоследствии не жалела до конца своих дней. В той книге был описан чарующий мир, что скрывали Стены: реки огня, ледяные земли, поля из белого песка и море. Огромный водоём, как озеро, только конца и края ему нет: оно больше суши и вдобавок ещё и солёное… Глупая сказка, но книга заявляла, будто берег моря ласкают волны — такие же, как сейчас в бочке — иногда мягкие, едва видимые, а иногда бушующие.

Хотелось бы ей хоть глазком увидеть эту выдумку воочию: в голове не укладывалось.