Капитаны (СИ)

– Вы двое, – цедит командир и входит в палатку, смачно захлопывая за собой полог. Кaта вновь подцепляет подбородок мужа длинными пальцами, нежно отводит голову в сторону, подставляя щёку под более яркий свет. Леви тем временем следит за Смитом, ухмыляясь.

– Зависть тебе не к лицу, – колко пускает он шпильку. Смит садится за разложенный походный стол, упирая взгляд в лучшего солдата разведки, в отчаянном желании бессловесно присмирить.

– Было бы чему… – с напускным безразличием отмахивается Эрвин.

Аккерман копирует его тон:

– Есть чему…

– Леви, не двигайся, – вкрадчиво предупреждает Кaта, ведя лезвием. Капитан подавляет острое щекочущее желание улыбнуться ей в ответ.

– Вот именно, а то ещё губы порежутся, – подзуживает Смит, исподволь следя за её движениями.

Кaта, не оборачиваясь, острит:

– Эрвин, ты вообще-то в гостях, так что молчи.

– Очень гостеприимно, но я также всё ещё ваш командир, ка-пи-тан, – пресекает Смит в ответ, замечая блеск в зелёных глазах.

– Простите, сэр, я исправлюсь, – девушка с шумным выдохом отклоняется назад, вновь вытирая лезвие. В словах скользит дружественная насмешка. – Молчите, когда приходите в этот дом без приглашения, с-э-р. Так лучше? – Леви с нахальным самодовольством щурится. Перепалка его явно забавляет.

Эрвин поджимает губы, сосредоточенно рассматривая эту парочку, что непринуждённо возвращается к началу. Себе Смит готов признаться: он не столь сердится, сколь давит улыбку. Что Леви, что Кaта ему порой кажутся собственными детьми. Интересный набор: неугомонная и упёртая дочь и острый, хищный и сильный сын. Потому совместная жизнь этих двух, объединение таких разных душ, сопоставимых и верных, отчего-то всё же кажется правильным. Эрвин прячет улыбку, сцеживая её в кулак и маскируя под кашель.

– Не отвлекайся, Бишоп,– наконец выдаёт Смит. – Доделывай дело, есть разговор. У командора большие планы на завтра. Ваши отряды должны провести соревновательные учения.

Кaта смеётся, снова подцепляя Аккермана за подбородок, когда Леви въедливо ворчит:

– Он бы лучше о финансировании думал, а не о “весёлых стартах”…

Эрвин подпирает лицо кулаком, устало выдыхая: он и сам уже не раз про это думал. Ситуация не радовала, как на неё ни посмотри. Если никто не остановит этот снежный ком и их корпус получит урезанное снабжение, то Разведчики скоро и на учения не смогут выезжать. В последние года и так гайки затянуты прочнее некуда: дешёвые походные наборы, мясо – только в особые праздники, редкая смена амуниции, благо хоть пока на УПМ не экономят…

– Лучше поразмышляйте, как завтра будете под моим началом гонять солдат по кольцам, поворотам и засадам манекенов титанов. Вам и самим придётся участвовать, – переводит командир тему. – Или думайте о чём другом насущном. Вот, например, с чего ты сам не бреешься, Леви? У тебя отказали руки?

– Посмотри на фонарь, а затем на невероятный свет в нашей палатке, – в тон, язвительно говорит Аккерман. Бишоп старательно вытирает лезвие и смачивает тряпку водой из фляги. Её плечи мелко вздрагивают.

Эрвин же хмыкает, следя за тем, как бритва в женской руке счищает последнюю белую полосу:

– Можно побриться и утром.

– Точно, мы и забыли, что эти свечи горят ярче в предрассветное время, – встревает Кaта, иронично оглядывая коптящий огрызок в фонаре – качество оставляло желать лучшего. Собранный бритвенный набор мелко брякает, когда она тянется за полотенцем. – А ещё Шадис услужливо ввёл опись личных вещей и добавил свод запрещённых, в том числе и зеркала. Он не хочет видеть, что уже седеет?

– Водная гладь в помощь, – отозвался Эрвин, пропуская шутку о Главнокомандующем мимо ушей. – Вот я, например, бреюсь сам.

Леви пожимает плечами:

– Могу тебе только посочувствовать…

Катрина громко хлопает в ладоши, призывая к порядку:

– Мальчики, не будем ссорится, – всё же в её по-капитански строгом голосе скользит лёгкая улыбка. Она неосознанно сжимает в руках чистое полотенце, словно боится что-то упустить: жизнь разведчиков недлинна, каждый миг ценен. И то, что сейчас они могут сидеть и расслабленно шутить, перебрасываясь шпильками, смеяться и напыщенно дуть губы, изображая деланную обиду – подарок Судьбы.

Мокрое полотенце приятно холодит кожу. Леви перехватывает ткань из ладоней жены, задевая пальцами нежные руки. На мгновение, когда Кaта встречается с ним взглядом, присутствие Эрвина забывается. И есть только он и она.

Аккерман прикрывает глаза, когда Катрина мимолётно подаётся вперёд и мажет губами по его лбу, приговаривая что-то вроде “вот и готово”, а затем с мягкой улыбкой поднимается со стула.

Эрвин, сидящий за столом, осуждающе цокает:

– Имейте совесть, голубки… – Кaта задорно оглядывается на Леви, замечая несносное самодовольное выражение на родном лице. На её же щёки ложится лёгкий румянец, и Бишоп отчаянно пытается скрыть смущение, начиная разбирать посуду к чаепитию.

– Ничего, как показывает практика, тебе полезно напоминать, что мы женаты…