Капица. Воспоминания и письма

На выставке не была, я не хочу расстраиваться одна, это очень скучно и грустно. Лучше поеду посмотрю в Бухаресте Ван Эйка и Эль Греко! Мы будем проезжать церкви в Сев. Румынии, все расписанные фресками снаружи. Очень хочется все это видеть. Жаль, что без Вас, а так бы было интересно вместе. Я обложилась путеводителями, картами, словарями и пр., и пр. И мне кажется, я уже всюду была. В Болгарии очень хочется увидеть живопись IX в. до Р.Х. в могильниках около Казанлыка[159]. Но туда пускают только избранных, я очень надеюсь, что мы попадем в их число. Живопись так деликатна, что боится воздуха и людей…»

«10 мая 1960 г., Румыния, г. Синая

…Вот мы доехали почти до Бухареста, а через 2 дня будем в Болгарии. Едем очень интересно, страна необыкновенно живописная, народ приветливый и непосредственный, говорит только по-румынски, поэтому много смешного. Разговариваем

с разговорником. Вот только погода нас не балует. В Карпатах, куда мы забрались по серпантину, был дождь, а потом пошел снег. Наконец здесь, в Синае, светит солнце и, кажется, будет тепло. Ехать очень интересно. Мы были в таких местах, куда немногие приезжают, даже лошади пугаются! А их здесь несчетное количество. Очень живописны деревни, многие в нац. костюмах, на воротах чудесная резьба, очень красочно. В Молдавии – избы всех цветов.

Все шлют привет. Целую…»

«14 мая 1960 г., София

Дорогая Валентина Михайловна,

Мы в Болгарии. Сейчас уже в Софии. Но видели этот чудесный город, тот, который посылаю Вам. (На обороте открытки фото Тырнова с р. Янтра. – Е. К.). Видала в Казанлыке древнюю гробницу с росписью – очень красиво и вполне изумительно! Были на Шипке, где все усеяно русскими костями. Куда только русских не заносило…»

Валентина Михайловна – Анне Алексеевне

«3 июля 1960 г., Ленинград

Анна Алексеевна, дорогая!

Каждый день помню о Вас, потому что давно я ни к кому не питала таких хороших чувств, как к Вам, да и всей Вашей семье. Пусть это Вас не тяготит и не связывает. Может, я и не должна была бы быть столь откровенной, но не надо воспринимать это как назойливость.

Ленинград красив несказанно вечерами и ночью. Днем или слишком жарко, или льет дождь. Занимаюсь альтруизмом и устала, но не без пользы. Воскресить мертвых я, конечно, не пыталась, но живым помогла успокоиться.

В музеях внутри не была (ведь весь город – музей), почему-то не хочется. Стыдно, конечно, может, пойду еще. Была в Пушкине у Тани [Вечесловой] несколько раз. Ходили в парк и в Екатерининский дворец, в нем восстановлено несколько зал (или залов?) и весь фасад со стороны парка. Как-то и приятно, и грустно. <…> Мечтаю 9-го попасть к Вам[160] – но как? Я „безлошадная крестьянка“. Может, Вы меня кому-нибудь подсунете?

Крепко Вас целую в фаюмский портретик. [161]»

Анна Алексеевна – Валентине Михайловне

«12 декабря 1960 г., Москва

…Очень без вас скучно, когда вы опять будете с нами? Тут в продолжение 10 дней мы были в окружении американцев с Пагуошской конференции. П. Л. с ними заседал и беседовал. А я развлекала дам и кормила делегатов обедами, ужинами и т. д., так как П. Л. постоянно их приводил домой. Я до того доамериканилась, что мой английский стал с американским акцентом.

Дамы были очень забавные, некоторые хорошо говорили по-русски, потому что родились здесь. Другие рассказывали мне, как все знакомые и незнакомые в Америке, узнавая, что они едут в Москву, приходили в ужас, считая, что это безумно опасно для жизни, что надо думать о детях и не ездить в такие опасные места! Другие говорили, как в первое время они думали, что у нас на улице с ними могут быть грубы, узнав, что они американцы могут быть неприятности, и как постепенно с каждым днем они все больше и больше удивлялись, что ничего не происходит и, очевидно, это все выдумки.

Один вечер в Академии был не совсем обычный. Все началось чопорно и торжественно, но понемногу народ веселел, оказалось, что один из американских делегатов привез с собой аккордеон, который он принес в Академию. На удивление чопорных академиков, этот американец снял пиджак и начал играть. Все развеселились, начались песни, танцы, даже китайцы начали водить хоровод с американцами! Но все же это все показалось неприличным, и около 11 часов начали тушить свет. Если бы нас всех не вытурили, то веселье продолжалось бы до утра. П. Л. заметил, что, вероятно, со времени Ломоносова ничего подобного в Академии не было…»

«18 апреля 1961 г., Высокие Татры

…Вот мы опять гуляем по нашей милой Чехословакии, солнечно, как-то не жарко, хорошо ходить ногами по горам. Мы, конечно, страшно радовались и удивлялись полету Гагарина, теперь уже Луна совсем доступна. Но тут же начались неприятности на Кубе. Для чего людям драться, когда можно так хорошо занять свое время и свою энергию.