Капитул Дюны

Одраде немедленно направилась в отведенные ей апартаменты в доковой пристройке и вызвала Шиану. Временное жилье: спартанская келья с жесткой лежанкой. На этот раз в комнате два стула. Из окна, выходящего на запад, открывался вид Пустыни. Временность обстановки действовала на Одраде раздражающе. Все, что здесь находилось, могло быть демонтировано за считанные часы и увезено в любом направлении. Верховная умылась в маленькой ванной, попытавшись одновременно размяться. Сон в неудобном положении отзывался болью в оцепеневших суставах.

Освежившись, Одраде подошла к окну. Как хорошо, что строители возвели эту башню. Десять этажей. Этот — девятый. Шиана располагалась на десятом, последнем, откуда ей было удобно осуществлять то, для чего самим названием предназначалось это место.

Ожидая встречи, Одраде сделала необходимые приготовления.

Открой свой разум. Спрячь предубеждения поглубже.

Первое впечатление, когда войдет Шиана, надо воспринять наивным взором. Не надо готовить слух к определенным модуляциям голоса. Не надо готовиться к каким-то знакомым запахам.

Я сама ее выбрала. Я, ее первый учитель, больше всех склонна к ошибочным решениям.

Одраде обернулась на звук открываемой двери. Стрегги.

— Шиана только что вернулась из Пустыни и сейчас находится со своими людьми. Она просит Верховную Мать встретиться с ней наверху, в более удобном помещении.

Одраде согласно кивнула.

Апартаменты Шианы производили то же впечатление конструкции, собранной на скорую руку из фабричных деталей. Временное укрытие на краю наступающей Пустыни. Помещение было большим, в шесть-семь раз больше, чем каморка для гостей, но оно служило одновременно рабочим кабинетом и спальней. Окна в двух стенах — западной и северной. Одраде поразилась сочетанию функциональных и нерациональных деталей обстановки.

Шиана сумела выразить обстановкой свою суть. Стандартный диван Бене Гессерит был застелен оранжево-янтарным покрывалом. На дальней стене висел черно-белый рисунок, на котором был изображен песчаный червь, выставивший все свои хрустальные зубы. Шиана нарисовала его, положившись на Другую Память и детские впечатления, которые водили ее руку.

О Шиане говорило многое: она не пыталась создать что-то более амбициозное, например, картины в полном цвете, в традициях Пустыни. Это был просто червь, рядом с которым угадывался песок. Перед пастью зверя стояла одинокая крошечная фигурка в длинной накидке.

Она сама?

Достойное восхищения самоограничение и постоянное напоминание о том, как она оказалась здесь. Глубокое впечатление природы.

Природа не может произвести плохое искусство?

Это очень поверхностное утверждение, его нельзя принять безоговорочно.

Что мы имеем в виду под словом «природа»?

Одраде приходилось видеть отвратительную природную дикость: хрупкие деревца, словно испачканные в тусклой зеленой краске и оставленные на краю тундры, словно высушенные пародии на настоящие деревья. Отталкивающее зрелище. Трудно вообразить, что в существовании таких деревьев была заложена какая-то разумная цель. А слепые черви… со слизистой желтой шкурой. Где заключенное в них искусство? Это просто временные промежуточные станции на бесконечной дороге эволюции. Можно ли сказать, что вмешательство человека в искусство природы представляет собой что-то особенное? Слиньи! Тлейлаксианцы действительно создали нечто не только особенное, но и омерзительное.

Восхищаясь рисунками Шианы, Одраде решила, что некоторые комбинации все же являлись вызовом и оскорблением для некоторых человеческих чувств. Слиньи — прелестная еда, нечего сказать! Безобразные сочетания задевали самый примитивный и древний опыт. Этот опыт имел право на суждения.

Какая отвратительная вещь!

Многое из того, что мы считаем искусством, в действительности служит для укрепления уверенности в себе. Не задевай меня! Я знаю, что я могу воспринять.

В каких чувствах укрепляло Шиану ее искусство?

Песчаный червь: слепая сила, охраняющая спрятанные сокровища. Артистичность мистического великолепия.

Ей докладывали, что Шиана с юмором относилась к своему назначению.

— Я пастух червей, которые, вероятнее всего, не существуют.

Но даже если они и появятся, пройдет не один год, прежде чем хотя бы один из них достигнет размера, изображенного на рисунке Шианы. Не звучит ли ее голос в словах, которые произносит фигурка перед пастью червя?

«Он придет в свое время».

Комната была заполнена ароматом меланжи, этот запах был намного сильнее, чем в жилище обычной Преподобной Матери. Одраде внимательно оглядела мебель: стулья, стол, осветительные приборы — все было размещено весьма обдуманно и рационально. Но что это за бесформенный кусок плаза в углу? Еще одна работа Шианы?

Эти комнаты вполне подходят Шиане, решила Одраде. Ничто, кроме рисунка, не напоминало о происхождении Шианы, но вид из окна мог быть видом Дар-эс-Балата, затерянного в глубинах засушливых земель Дюны.

У двери раздался легкий шорох. Одраде обернулась и увидела стоявшую у входа Шиану. Она огляделась со смущенным видом, прежде чем осмелилась войти в комнату, в которой находилась сама Верховная Мать.