—
Сциталь не ответил, и Одраде продолжала:
— Подумай, что может случиться, если слепая ярость выродится в новый джихад!
Сциталь упрямо молчал, и Одраде снова заговорила:
— Ты видел все это. Тлейлаксу, Бене Гессерит, жрецы Разделенного Бога — все превратились в диких зверей, на которых идет охота.
— Они не смогут убить всех! — Это был мучительный крик души.
— Разве? Ваши люди, отправленные в Рассеяние, составили заговор, став заодно с Досточтимыми Матронами. Неужели ты после этого будешь искать убежища в Рассеянии?
Сейчас он лелеет другую мечту: небольшие общины тлейлаксианцев, существующие, словно гноящиеся язвы, и ожидающие дня Великого Возрождения Сциталя.
— Люди становятся сильнее от угнетения, — сказал он, но слова эти были лишены силы убеждения. — Даже жрецы Ракиса искали норы, чтобы спрятаться в них!
В словах этих было одно лишь отчаяние.
— Кто это говорит? Некоторые из твоих вернувшихся
Молчание было красноречивее любого ответа.
— Бене Тлейлаксу убивал Досточтимых Матрон, и они это знают. — Ее слова били Сциталя, как молот. — Они удовлетворятся только тогда, когда истребят вас всех!
— И вас тоже!
— Мы партнеры по необходимости, если уж оставить в стороне веру. — Она сказала это на чистейшем исламияте, увидев, что в глазах Сциталя промелькнула надежда.
— Партнеры? — Вопрос прозвучал слабо и в высшей степени пытливо.
Она приняла новый тон.
В некотором смысле это гораздо более надежная основа для сотрудничества, чем любая другая. Каждый из нас знает, чего хочет партнер. Это характерное положение: просеять все через это сито, и что-нибудь останется, на что можно положиться.
— Чего вы хотите от меня?
— Ты и сам это знаешь.
— Вы хотите узнать, как усовершенствовать лабораторные чаны, ясно.
Он покачал головой, явно испытывая неуверенность. Какие изменения произошли в ее требованиях!
Одраде подумала, не стоит ли обрушить на него открытый гнев. Какой же он тупой! Но в то же время он близок к панике. Старые ценности сменялись новыми, и Досточтимые Матроны были не единственным источником потрясений. Сциталь не представлял себе полной меры того разложения, которое постигло в Рассеянии его единоплеменников!
— Времена изменились, — только и сказала Одраде.
Изменение — какое это тревожное слово,
— Мне нужны мои слуги лицеделы! И мои чаны! — Тон тем не менее был почти умоляющим.
— Я и мой Совет рассмотрим твою просьбу.
— Что здесь рассматривать? — Он бросил ей в лицо ее же собственные слова.
— Тебе необходимо только твое личное одобрение. Мне же необходимо одобрение других. — Она жестко усмехнулась. — Так что у тебя есть время подумать.
Она дала знак Тамалейн, и та вызвала охрану.
— Назад в корабль-невидимку? — спросил он от двери. Его фигурка выглядела гротескно маленькой на фоне дюжих охранниц.
— Но сегодня тебе не придется идти туда пешком.
Уходя, Сциталь бросил последний цепкий взгляд на червя.
Когда Сциталь и охрана вышли, заговорила Шиана:
— Ты правильно поступила, что надавила на него. Он уже почти в панике.
Вошла Беллонда.
— Может, было бы правильнее просто убить его?
— Белл, возьми голограмму и прослушай весь наш разговор. Используй это время, как подобает ментату.
Это охладило пыл Беллонды.
Тамалейн рассмеялась.
— Неловкость, которую испытывают Сестры, слишком часто доставляет тебе радость, Там, — укоризненно произнесла Шиана.
Тамалейн пожала плечами, но Одраде была в полном восторге.
— Он впал в панику, когда ты заговорила о Капитуле, как о второй Дюне, — сказала Беллонда отчужденным голосом ментата.
Одраде тоже видела эту реакцию, но еще не сделала окончательных выводов. В чем и состоит ценность ментатов: паттерны и система, все это выстраивается в цельные блоки. Белл уловила паттерн поведения Сциталя.
— Я спрашиваю себя: действительно ли то, что происходит, реально? — спросила Беллонда.