Капитул Дюны

В нашем распоряжении осталось шестнадцать планет. В это число входит Баззелл, эта планета находится под непосредственной угрозой. Только шестнадцать! Она отбросила эту мысль. Сейчас не время попусту горевать.

Мурбелла. Надо ли мне связаться с ней и… Нет. Это может подождать. Новый комитет прокторов? Пусть этим займется Белл. Распад общности?

Отправка персонала в Рассеяние была консолидирована. Оставаться на острие наступающей Пустыни! Эта мысль угнетала, и Одраде чувствовала, что сегодня не может ей противостоять. У меня вечно трясутся поджилки перед такими путешествиями.

Одраде порывисто встала и покинула кабинет, отправившись бродить по коридорам, заглядывая в комнаты и проверяя, как выполняются задания и обязанности. Она входила без предупреждения, видя, чем занимаются студенты, что они читают, как ведут себя в своих бесконечных упражнениях прана-бинду.

— Что ты читаешь? — спросила она у молоденькой послушницы второй ступени, которая сидела в углу с проектором.

— Дневники Толстого, Верховная Мать.

Взгляд послушницы был весьма красноречив: «Хранятся ли его слова непосредственно в вашей Другой Памяти?» Вопрос этот был готов сорваться с языка девушки! Они всегда пробовали себя в таких играх, когда оставались с глазу на глаз с Верховной.

— Толстой — это родовое имя! — огрызнулась Одраде. — Судя по тому, что ты упомянула дневники, я могу сказать, что ты говоришь о графе Льве Николаевиче.

— Да, Верховная Мать. — Послушница была ошарашена такой проницательностью.

Смягчившись, Одраде выстрелила в девушку цитатой: «Я не река, я — сеть».

— Он произнес эти слова в Ясной Поляне, когда ему было двенадцать лет. Ты не найдешь эти слова в его дневниках, но, вероятно, это самое важное из того, что он когда-либо говорил и писал.

Одраде вышла прежде, чем послушница успела поблагодарить ее. Всегда приходится кого-то учить!

Она вошла в главную кухню и проверила ее состояние, осмотрев кастрюли и отметив страх, который испытал даже шеф-повар, следивший за ее действиями.

В кухне стоял приятный запах, помещение было полно пара от котлов, в которых готовили обед. Стоял неумолчный стук и шорох — рубили овощи и перемешивали варево. Однако при появлении Верховной все звуки стихли.

Одраде прошла вдоль стоек, за которыми работали повара, и направилась к возвышению, на котором сидел шеф-повар. Это был крупный, рослый и мускулистый мужчина с выступающими скулами. Лицо его было красным, почти такого же цвета, как куски мяса, над которыми он священнодействовал. Одраде не сомневалась в том, что он один из самых великих поваров в истории. Имя вполне соответствовало роду его занятий: Пласидо Салат. Она испытывала к нему очень теплые чувства по нескольким причинам, включая тот факт, что именно он в свое время учил ее личного повара. До того, как на горизонте замаячили Досточтимые Матроны, все важные гости Капитула обязательно бывали здесь на экскурсии. Их проводили по кухне и давали попробовать самые изысканные блюда.

— Могу я представить вам нашего главного шеф-повара Пласидо Салата?

Его бефпласидо было предметом зависти многих коллег. Мясо этого блюда было почти сырым и подавалось с горчицей, приправленной травами и пряностями, которые только подчеркивали вкус говядины.

Одраде считала это блюдо слишком экзотичным, но никогда не высказывала этого вслух.

Когда Салат весь превратился во внимание (после того, как добавил в соус последний ингредиент), Одраде сказала:

— Мне страшно хочется чего-нибудь особенного, Пласидо.

Повар сразу понял намек. Так обычно начинался заказ любимого блюда Одраде.

— Наверно, вы хотите тушеных устриц, — предположил он.

Это настоящий ритуальный танец, подумала Одраде. Оба прекрасно знали, что именно она желает.

— Превосходно! — согласилась Верховная и перешла к продолжению представления. — Но блюдо надо приготовить очень внимательно. Самое главное — не переварить устриц. В сок надо добавить нашего сушеного сельдерея.

— И немного перца?

— Да, да, это как раз то, что я хотела сказать. И поосторожнее с меланжей. Самую чуточку и не более того.

— Конечно, конечно, Верховная Мать! — Глаза шефа округлились при одной мысли о том, что меланжи может быть слишком много. — Так легко переложить специй.

— Потуши устриц в собственном соку, Пласидо. Я бы предпочла, чтобы ты приготовил все сам. Главное, помешивай их до тех пор, пока их края не начнут сворачиваться.

— Я не стану тушить их ни секундой дольше, Верховная Мать.

— Подогрей немного жирного молока и подай вместе с устрицами. Только не доводи сливки до кипения.

Пласидо изобразил благородное негодование от того, что Верховная могла заподозрить его в том, что он осмелится подать к тушеным устрицам кипяченое молоко.

— В тарелку добавь немного — только совсем немного — масла, — сказала Одраде. — Сверху полей все соком.

— Шерри?