Капитуляция

А потом сны Эвелин изменились, и она явственно увидела, как мчалась сквозь ночь, преследуемая воплощенным злом. Эвелин вдруг осознала, что не бежит, — она несется в экипаже, и Эме плачет у неё на руках. Но их действительно преследовали. Жандармы гнались за ними, и было совершенно ясно: если они не убегут, Анри наверняка арестуют и казнят. Эвелин была вне себя от ужаса. Рука зла потянулась прямо за ними, готовая в любой момент схватить их и вернуть назад…

Эвелин проснулась вся в поту, дрожа от страха, чувствуя, как всё внутри будто скрутило узлом, а по щекам текут слезы. Она не сразу вернулась к реальности и осознала, что есть кое-что пострашнее: Анри похоронили вчера, близ местной приходской церкви. А сама Эвелин находится не во Франции — она в Розелинде.

Грудь Эвелин вдруг томительно сжалась.

Образ Джека Грейстоуна, стоящего у штурвала своего черного корабля, бегущего по волнам на всех парусах, этого бравого капитана, словно вросшего ногами в качающуюся палубу, с золотистыми, развевающимися на ветру волосами, заворожил Эвелин. Это зрелище было воплощением силы и властности.

И тут Эвелин почувствовала, что ей трудно дышать.

Она не вспоминала о Грейстоуне все эти годы — до вчерашнего вечера.

Неужели она действительно собиралась обратиться к нему и снова попросить его об услуге?

А был ли у Эвелин другой выбор? Анри умер, и она должна была забрать золото, которое он оставил ей и Эме.

Эвелин задрожала, смерть Анри всё ещё казалась ей нереальной, словно была частью её кошмарного сна. Горе нахлынуло на неё, заставив задохнуться. Эвелин объял страх, она почувствовала себя покинутой и всеми забытой. Боже, она так одинока, так обескуражена и так испугана…

Если бы только Анри забрал золото перед смертью! Но он оставил эту трудную задачу ей, Эвелин. И теперь она молилась, чтобы ей было по силам с этим справиться.

Эвелин поклялась, что Эме никогда не окажется в таком бедственном финансовом положении, в каком её саму бросили в детстве. Отец любил Эвелин — или ей просто хотелось верить в это, — но совершенно не справлялся со своими родительскими обязанностями. Он был прав, оставив дочь с Робертом, потому что был слишком безрассудным и легкомысленным, чтобы заботиться о ней. Но он поступил безответственно, не оставив ей ни гроша. И она, Эвелин, ни за что не должна подобным образом подвести свою дочь.

— Мама, ты плачешь?

Слабый, испуганный голос Эме вторгся в её мысли. Эвелин вдруг осознала, что борется с подступающими слезами, готовыми вот-вот хлынуть из глаз от мощного нервного напряжения, во власти которого она находилась.

Эвелин обернулась к дочери, успев быстро смахнуть слезы кончиками пальцев.

— Милая! Я проспала?

Эвелин притянула дочь к себе, крепко стиснув в объятиях.

— Ты никогда не встаешь позже обычного, — прошептала Эме. — Неужели ты не устала?

— Я очень устала, милая, но теперь снова пришла в себя. — Эвелин поцеловала Эме и тихо произнесла: — Мне всегда будет не хватать твоего отца. Он был хорошим человеком, хорошим мужем, хорошим отцом.

Но почему за прошедшие пять лет он так и не забрал золото? Почему оставил эту сложнейшую задачу ей? Почему он так поступил, ведь при жизни никогда не взваливал на неё иные обязанности, кроме как быть матерью и женой? Если бы ей в свое время предоставлялось больше самостоятельности, она не чувствовала бы себя сейчас столь потерянной.

Эвелин отстранилась от Эме, понимая, что должна собраться с духом и найти в себе столько сил, сколько прежде у неё никогда не было.

— Папа наблюдает за нами с небес? — спросила Эме.

Эвелин облизнула пересохшие губы и через силу улыбнулась:

— Разумеется, папа по-прежнему с нами, он всегда будет с нами. Даже уйдя на небеса, он останется в наших сердцах и наших воспоминаниях.

Эвелин продолжала недоумевать, почему Анри хотя бы не попытался предпринять необходимые меры, чтобы привезти им из Франции золото. Ведь он был в здравом рассудке до самого конца.

Что же, теперь она злится на Анри? Эвелин не могла в это поверить. Муж только что умер, и она не должна сердиться на него! Он был сильно болен, он любил её и Эме, и, если бы у него была возможность забрать золото и привезти богатство им, он обязательно сделал бы это!

Но раз Анри оказался не в состоянии вернуть золото, не сошла ли она с ума, считая, что может справиться с этим сама?

Собираясь сделать это, будучи лишь слабой женщиной, да вдобавок изнеженной аристократкой?

Но она, ни за что, не отправилась бы во Францию в одиночку. Эвелин надеялась поехать туда с Джеком Грейстоуном, который, несомненно, способен достичь любой цели, на которой бы ни сосредоточился.

Образ бравого капитана вновь предстал перед её мысленным взором. Эвелин явственно видела, как Грейстоун стоит у штурвала своего судна, как ветер треплет его рубашку и развевает волосы, пока корабль несется по волнам.

Эме мрачно взглянула на неё:

— Я хочу, чтобы теперь папа был счастлив.

Эвелин обняла дочь. Эме видела, каким ожесточенным и угрюмым стал её отец за последние годы. Обмануть ребенка нельзя… Девочка тонко чувствовала его тоску, боль и гнев.