Капитуляция

Когда он удалился, Эвелин схватилась за спинку дивана, пытаясь справиться с дрожью. Откуда этот контрабандист узнал, что она обитает здесь практически одна, с Лораном, её единственным лакеем? Похоже, Грейстоун тоже расспрашивал о ней.

Но он не узнал её. В голове не укладывалось, что она в свое время не произвела на него никакого впечатления.

Грейстоун вернулся в гостиную, еле заметно улыбаясь, и закрыл за собой обе двери. Встретившись с ним взглядом, Эвелин поглубже зарылась в шерстяное покрывало, крепко обернув его вокруг груди.

Грейстоун прошел мимо разделявшего их дивана и взял со стола бокал вина.

— Мне хотелось бы, чтобы никто здесь, кроме вас, не знал о моем визите сегодня вечером.

— В этом доме абсолютно все заслуживают доверия, — выдавила из себя Эвелин, по-прежнему стоя по другую сторону дивана.

— Я предпочитаю лично выбирать, когда рисковать и как рисковать. К тому же я редко доверяю кому бы то ни было, а незнакомцам — и вовсе никогда. — Грейстоун холодно улыбнулся. Он снова говорил с этой странной насмешливой интонацией. — Это будет нашим маленьким секретом, графиня.

— Разумеется, я сделаю так, как вы просите. И я искренне сожалею, если мои расспросы о вас, столь открытые, вызвали у вас какие-то опасения.

Он сделал глоток красного вина, которое то и дело потягивал.

— Я привык ускользать от властей. Вы — нет. Что вы им скажете, если однажды они постучат в вашу дверь?

Эвелин изумленно взглянула на него, донельзя встревоженная, поскольку она никогда ещё не задумывалась о таком повороте событий.

— Вы скажете им, что не видели меня, леди д’Орсе, — тихо, с нажимом произнес Грейстоун.

— Так мне стоит ожидать визита представителей власти?

— Думаю, да. Они станут настоятельно советовать вам связаться с ними в тот самый момент, когда вы меня снова увидите. А подобные игры лучше оставить тем, кто хочет играть по самым высоким ставкам. — Он прошелся по комнате. — Хотите, я зажгу огонь? Вы всё ещё дрожите.

Эвелин пыталась постичь смысл того, что он сказал, и, совсем растерявшись, повернулась к нему. Она понимала, что дрожит не от холода, а трепещет в присутствии этого мужчины.

— Вы, судя по всему, только что пришли сюда, попав по дороге под дождь, так что, полагаю, вам огонь не помешает. Да и мне тоже.

Грейстоун сбросил с себя влажный шерстяной сюртук.

— Я так полагаю, вы не против? Раз уж сегодня вечером обошлось без парадных одеяний?

Неужели она в который раз покраснела? Он что, снова насмехался над ней? Еле передвигая ноги, Эвелин подошла к нему и забрала скинутый сюртук.

Шерсть была превосходного качества, и Эвелин предположила, что сюртук имел итальянское происхождение.

— Надеюсь, он высохнет до вашего ухода, сказала она, хотя дождь опять забарабанил по крыше.

Грейстоун пристально взглянул на неё, потом достал из кармана жилета трутницу, опустился на колени перед камином и зажег огонь. Пламя быстро разгорелось. Потом он перемешивал поленья железной кочергой до тех пор, пока дерево не схватилось огнем. Поднявшись, он закрыл каминную решетку.

Эвелин подошла к Грейстоуну, приподняв его сюртук перед разгоравшимся огнем. Контрабандист мельком взглянул на неё. Теперь, когда они стояли так близко, Эвелин видела в его глазах какой-то странный блеск. Этот блеск казался двусмысленным и таким обольстительным — он напоминал типично мужскую, примитивную оценку.

— Не хотите ли бокал вина? — мягко поинтересовался Грейстоун. — Я так не люблю пить один! Это бордо выше всяких похвал. И надеюсь, вы не возражаете, что я угостился.

Его тон стал ласковым, и кожа Эвелин покрылась мурашками.

— Конечно, я не возражаю. Это меньшее, что я могу предложить вам. Что же касается меня, то нет, благодарю вас. Я не могу пить спиртное на пустой желудок, — честно призналась Эвелин.

Грейстоун повернулся и поставил один из находившихся в гостиной стульев перед огнем. Потом забрал у Эвелин свой сюртук и повесил его на спинку стула.

— По-прежнему сгораю от любопытства по поводу вашего страстного желания поговорить со мной. Даже представить себе не могу, что от меня понадобилось графине д Орсе. Он неторопливо подошел к сервировочному столику и взял свой бокал.

Эвелин наблюдала за Грейстоуном, осознавая, что не должна теряться от его тона, от его близкого присутствия, — только не теперь, когда ей предстояло уговорить его на серьезное дело, приведя важные доводы.

— У меня предложение, мистер Грейстоун.

Он взглянул на неё поверх бокала:

— Предложение… Теперь я заинтригован ещё больше.

Ей показалось или он только что разглядывал её через халат и ночную рубашку? Эвелин подошла к дивану и села, всё ещё вне себя от беспокойства. Она напомнила себе, что хлопок был слишком плотным, чтобы Грейстоун мог хоть что-то сквозь него рассмотреть, но всё равно чувствовала себя так, будто этот дерзкий контрабандист только что быстро окинул взором её обнаженное тело.

— Графиня?

— Мое внимание привлек тот факт, мистер Грейстоун, что вы, вероятно, лучший фритредер в Корнуолле.

Его темные брови взлетели вверх.