Капитуляция

Прошло довольно много времени. Джек глотнул воздух ртом и посмотрел на неё, теперь его лицо было полно решимости.

— Помоги мне сесть, Эвелин, — сказал он, и это был приказ.

Опасаясь причинить ему боль, Эвелин стала осторожно приподнимать Джека. Он хрипел, несколько раз издал стон и, обливаясь потом, пытался приподняться сам. Наконец Джек вскрикнул и сел, а Эвелин тут же втиснула ему под спину две подушки.

— Ах ты, черт побери. — Часто и тяжело дыша, Джек сидел на кровати, закрыв глаза, пережидая мучительный приступ боли.

Снова смахнув слезы, Эвелин взяла влажное полотенце и вытерла пот с лица Джека. Его ресницы взлетели вверх, и их взгляды встретились.

Эвелин подумала о том, что сидеть так близко к Джеку на кровати было неприлично, но Трим никогда не зашел бы к ним без стука, а Лоран знал правду. Еле заметно улыбнувшись, Эвелин скользнула тканью по верхней части груди Джека. Потом отложила полотенце и, поднеся стакан к его губам, помогла ему сделать глоток.

Когда Эвелин хотела было убрать стакан, Джек остановил её:

— Мне нужно намного больше… чем один глоток.

— Конечно. — И Эвелин помогла ему допить всё.

Она поставила на тумбочку опустевший стакан. Джек по-прежнему сидел, облокотившись на подушки, его глаза снова закрылись, а на висках и лбу выступила испарина. Для того чтобы выпить бренди, ему потребовалось приложить немалые усилия. Эвелин хотелось расспросить Джека о том, что произошло, но она боялась утомить его.

Эвелин взяла влажную льняную салфетку и положила Джеку на лоб. Спустя мгновение она убрала её.

Джек открыл глаза и посмотрел Эвелин прямо в глаза.

— Спасибо.

— Бренди помог?

— Мне хотелось бы ещё один стакан.

В полной тишине Эвелин помогла ему выпить ещё один стакан. Когда Джек осилил весь напиток, она наконец-то увидела, что бренди подействовал. Впервые за время пробуждения линия его рта смягчилась. Поволока боли, застилавшая его глаза, исчезла.

— Так лучше? — прошептала Эвелин.

Джек слегка улыбнулся, скользнул взглядом по её лицу, словно изучая. На мгновение его взор задержался на её губах.

— Это Трим привез меня сюда?

— Да. — Эвелин поставила стакан и стиснула руки на коленях. — Что произошло, Джек? — спросила она, гадая про себя, не сходит ли потихоньку с ума. Неужели ей показалось, что между ними снова повисла некоторая напряженность? Ведь Джек был ранен и явно не думал сейчас о том, чтобы поцеловать её.

Джек скользнул взглядом мимо неё, словно его заинтересовала весьма скромная обстановка этой маленькой комнаты.

— На меня напали, когда я вышел из трактира Трима.

— И кто же это сделал?

Он снова устремил на неё пристальный взгляд.

— Не знаю.

Она изумленно спросила:

— Ты не видел нападавших?

— Нет, не видел. Меня ударили сзади, Эвелин.

Она вздрогнула, во все глаза глядя на него. Джек был самым умным человеком из всех, кого она знала. Эвелин не верила в то, что он не узнал нападавших, даже если действительно не видел их.

— Трим сказал, что ты повздорил с Уайтом.

— Да, было дело. Но у этого мерзавца не хватило бы смелости напасть на меня. — Взгляд Джека теперь стал таким знакомым — твердым, неумолимым. — Ты сама позаботилась обо мне?

— Трим зафиксировал твои ребра. Они, вероятно, сломаны. Я не знала, как их перевязывают, а в остальном — да, я пробыла с тобой здесь начиная с полуночи.

Джек пристально посмотрел на неё.

— Мои ребра не сломаны.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Они не сломаны, — настойчиво повторил Джек. Потом уже мягче добавил: — Ты выгладишь испуганной. Ты испугалась за меня?

Эвелин медленно кивнула, удерживаясь от слез.

— Разумеется, я испугалась за тебя.

— Не плачь из-за меня, — тихо произнес Джек. — Со мной всё в порядке.

И тут Эвелин всё-таки разразилась слезами.

— Ты совсем не в порядке! У тебя сломаны ребра! А на голове — рана! Тебя могли убить!

— Скоро со мной всё будет в порядке, — твердо постановил он. — Даже самые глубокие раны заживают, точно так же, как и ребра.

Она смахнула теперь уже потоками лившиеся слезы.

— Я должна знать правду, черт возьми. Если ты знаешь, кто это сделал, я должна знать!

Его глаза стали непроницаемыми.

— Я действительно не знаю, кто это сделал, Эвелин, да и зачем тебе знать это? Разве ты и без того не узнала достаточно моих тайн?

Она подумала о самой большой его тайне — о том, что он французский шпион. И как же Эвелин хотелось никогда не знать этого! Но было слишком поздно. Она уже оказалась втянутой в его военные игры. Эвелин вспомнила о том, как подверглась нападению и угрозам в своем собственном доме. Она не могла рассказать Джеку об этом происшествии сейчас.

— Это жестокое нападение связано с твоей военной деятельностью?

Он весело улыбнулся, словно вопрос позабавил его, но было в этой улыбке и нечто натянутое, Эвелин ясно видела это.

— Я — контрабандист, Эвелин, и я живу в состоянии опасности. Даже без войны — даже до неё — моей жизни угрожали множество раз. Нет ни малейшего повода думать что это как-то связано с войной.

Она вспомнила о Леклере.

— Напротив, есть все основания думать именно так!