Капкан

Мысленно произношу: – Котенок, пожалуйста, держись. Ты сильная, я знаю… я очень, очень люблю тебя… Грудь сжимает в тиски. Мне не хватает воздуха.

– Мужчина, вам плохо? – спрашивает врач. – Может сделать укольчик?

Отрицательно качаю головой. Да, мне плохо. Мне так плохо, что хочется все крушить вокруг от безысходности и от того, что я не могу ничем помочь своей жене. Не могу совладать с собой, и слезы сами капают из глаз. Смотрю на бледное лицо своей девочки. Маша до сих пор не пришла в себя. Они не могут ей помочь. От этого у меня начинается паника. Я молюсь, плачу и проклинаю Власа за то, что он хочет забрать мою девочку с собой. Но Бог не допустит этого, ведь так? Она не может оставить меня. После всего, что мы прошли вместе, она не имеет права бросать меня. Сжимаю ее холодную руку.

Машина резко останавливается. Одно мгновение, и Машу на каталке увозят. Меня охватывает пустота.

– Мужик, крепись, – Игорь слегка хлопает меня по плечу. – Все будет хорошо, – смотрю на него отсутствующим взглядом. – Маша сильная у тебя, – отходит в сторону, чтобы ответить на звонок телефона.

Время тянется мучительно долго. Неизвестность. Проклятая неизвестность. Ну где же врачи? Почему никто ничего не говорит мне? Я не знаю куда себя деть. Меряю шагами коридор возле приемного покоя. Рубашка испачкана кровью моей девочки. Страх, паника, бессилие, злость, ненависть полностью поглотили мой разум. Мне хочется ворваться туда, куда на каталке увезли мою жену. Дергаю дверь. Закрыто. Они забрали ее у меня. Прислоняюсь лбом к стене.

Закрываю глаза и передо мной смеющееся лицо моей девочки, ее улыбка… Как мы ночью занимались любовью, отдавая себя друг другу. Ее стоны, ласки, нежные поцелуи и прикосновения. Господи, только не забирай ее у меня, не забирай детей у нас… Я молю тебя… Пожалуйста. Такое ощущение, что мое сердце сейчас остановится от той мучительной боли, которой охвачена моя душа. Я не могу их потерять. Нет, не сейчас, когда я только начал жить по-настоящему, когда я нашел свое счастье. Если с ними что-то случиться – мне не жить… Нет, я не смогу жить… без нее… без них.

– Машенька… борись, – шепчу я, – за нас, за наших деток, только борись, – сжимаю зубы.

Щелкает замок и выходит врач.

– Вы родственник пациентки Бруннер?

– Да. Это моя жена. Что с ней? – хватаю его за руку. Он ошарашено отступает на шаг назад.

– Мы готовим ее к срочной операции кесарево сечение. Беспокоимся за детей. Возможно, при падении вашей супруги они тоже пострадали. Мы делаем все, что от нас зависит. Вся информация после исхода операции, – монотонно отвечает он и уходит.

– Спасите их, – шепчу ему вслед. – Пожалуйста… – прислоняюсь к стене и медленно оседаю на пол. Слезы катятся уже непроизвольно. В таком состоянии меня и находят Светлана Александровна, Ира с Игорем и Петрович. Я не могу смотреть на зареванные лица женщин. Не хочу ни с кем говорить. Поднимаюсь и отхожу в сторону.

– Сынок, – Петрович подходит ко мне. – Ты должен держаться.

– Всё повторяется, – опираюсь руками на подоконник.

– Нет, в этот раз все закончится благополучно, – по-отечески похлопывает меня по плечу.

– Марк! – слышу за спиной голос сестры. Оборачиваюсь. Она в слезах бросается мне на шею. Никита сочувственно кивает мне.

– Родной, все обойдется, – обнимаю ее. – Что говорят врачи? – Инга смотрит на меня, вытирая слезы.

– Началась операция. Остается только ждать.

– Господи, – прикрывает рот рукой. – Все будет хорошо, – пытается меня успокоить. Все говорят об этом, но верят ли в это?

Мы садимся на диваны и ждем. Спустя какое-то время приезжает Таня и Сергей. Они тоже говорят, что будет хорошо. Я устал это слушать. Я хочу ощутить это “хорошо”. А пока моя душа погрузилась в сплошной мрак. Я ничего не чувствую, кроме щемящей пустоты.

Проходит, как мне кажется, много часов в томительном ожидании. Очень много напряженных часов неведения. Как там Маша? Как дети? Живы ли они? Господи. Самое страшное – вот так сидеть тут, не знать, что происходит там с ними.

Наши родственники и друзья ждут вместе со мной. Иногда тишину нарушает тихий разговор или всхлип. Знаю, что они вместе со мной искренне переживают за Машу. Ну, а мне просто хочется увидеть свою жену и детей. Я хочу, чтобы Маша сама сказала мне о том, что все будет хорошо.

– Ох, что же так долго? – Светлана Александровна начинает плакать. Наверное, из всех людей, присутствующих здесь, она понимает меня больше остальных. Откидываюсь на спинку дивана, закрываю глаза. Порой неизвестность убивает во сто крат больнее, чем удары от ножа…

Но вот в коридоре начинается движение, медсестры, суетясь, бегают из одного кабинета в другой. В операционную катят какие-то мини-боксы. Вскакиваю на ноги и начинаю ходить из стороны в сторону около двери операционной. Мои нервы на пределе. Они, как оголенные провода. Наконец-то, выходит уставший доктор. Снимает маску. Все вскакивают со своих мест и подходят к нему. Я задерживаю дыхание и сцепляю зубы, боясь услышать плохие вести.