Капкан

Спустя час ожидания мы отправляемся обратно. Диагноз, пусть и не утешительный, но поставлен. Теперь главное, чтобы было назначено правильное лечение. Я предложил оплатить все необходимые медикаменты, но Маша категорично отказалась, даже немного надулась. Я уже оплатил за обсследование и транспортировку ее отца, и решил им это не говорить, пусть думают, что у нас бесплатная медицина. Маша отказалась от моей помощи, но я подслушал, что она матери отдала все свои деньги. Упрямая гордячка. Я же знаю, что лечение обходится дорого, а она глупенькая, думает, что ее денег, заработанных в кафе, хватит на это. Я сам решу этот вопрос лично со Светланой Александровной.

– Марк, я благодарна тебе за все, что ты сделал для меня и моего отца, но этого достаточно, – за все время, что мы едем, она впервые смотрит на меня. – И я знаю, что ты оплатил обсследование. Я верну тебе все.

– Маш, просто прими это и не дуйся на меня, – говорю ей серьезным тоном, не отрываясь от дороги. Вот глупенькая, знала бы она, скольким людям, совершенно незнакомым, я помог. И детям. Отгоняю от себя ненужные сейчас мысли. Она тяжело вздыхает и снова отворачивается к окну.

Мы подъезжаем к районной больнице вслед за скорой. К нам подходит Светлана Александровна и говорит, что отец хочет поговорить с дочерью. Маша заметно меняется в лице. Ее глаза мечутся от волнения. Ранее она упоминала об их с отцом непростых отношениях. Я беру ее за руку, пытаясь успокоить. Испуганно и растерянно смотрит на меня. Приобнимаю Машу за плечи и провожаю их до палаты, а сам иду к лечащему врачу. Узнаю сколько будет стоить лечение и обговариваю с ним, как лучше все оплатить.

Оставляю доктору свою визитку на случай, если понадобятся дополнительные затраты. При этом прошу его сказать родственникам пациента, что лечение за счет государства.

Благодарю и возвращаюсь к палате. Никого нет, и я решаю заглянуть, но останавливаюсь, услышав разговор Маши и ее отца. Его голос тихий и уставший, но в нем слышатся нотки раскаяния.

– Дочка, не знаю сможешь ли ты меня когда-нибудь простить, – замолкает, – но знай, я очень сожалею.

– Пап…

– Понимаешь, я не на тебя был зол, а на себя. Не смог тебя защитить, – хрипит, – оставил свою девочку одну со своими проблемами. А ты не выдержала и сломалась.

Мое сердце сжимается от боли. Как бы я хотел быть рядом с Машей, когда ей нужна была поддержка.

– Пап, это всё в прошлом. Я начала жизнь с чистого листа. Хотя с чистого не получится. Слишком много “грязных” пятен, – по голосу Маши понимаю, что она плачет.

– Не говори так, дочка. Ты заслужила счастье. И этот парень, – кашляет, – матери он очень понравился. Смотри сколько он сделал для нас сегодня ради тебя. Держись за него. Он не такой “сморчок” как тот твой… он тебя не предаст и не бросит, – замолкает и тяжело дышит. – И пообещай мне сейчас, что ты никогда… слышишь никогда, больше так не поступишь с нами и с собой.

У меня сжимается что-то в груди, и начинает медленно ныть. Значит ее родители поверили в меня и доверяют счастье своей единственной дочери. Что же с ней случилось? А справлюсь ли я с их доверием? Как я мог быть таким идиотом, обижая ее все время?

– Пап, Марк очень хороший человек, но он сложный, очень сложный. У него свое непростое прошлое, – тихим голосом говорит Маша.

– Так помогите друг другу. Это в ваших силах.

Я услышал достаточно. Достаточно для того, чтобы о многом подумать и задуматься о будущем. А будет ли у нас с Машей будущее? Отхожу к окну и смотрю вдаль, пытаясь понять, что же нас ждет.

– Устал? – спустя некоторое время ко мне подходит Маша и встает рядом. Ее взгляд полон теплоты и заботы.

– Все хорошо, не переживай за меня, – улыбаюсь ей и притягиваю к себе, целую в лоб. Она смущается и опускает глаза. Какая же она милая, когда вот так краснеет и смущается.

Меня охватывают несвойственные мне чувства – чувства, которые я не испытывал уже много лет: нежность, забота, умиление ее молодостью и чистотой. Мне хочется целовать ее, не останавливаясь. До сих пор чувствую на своих губах вкус ее губ после той вечеринки в клубе. Она даже не помнит, как жадно целовала меня в такси. Ей повезло, что мы были не одни, иначе я вряд ли остановился.

– Поехали, – она отстраняется и смотрит на меня, – отвезем твою маму и нам пора в дорогу собираться, – в ее глазах тут же появляется грусть.

– Поехали, – кивает, соглашаясь.

По дороге я периодически посматриваю на Машу в зеркало заднего вида. Она сидит, прижавшись к своей маме и склонив свою голову ей на плечо. Изредка они перекидываются словами. Ближе к дому Маша подсказывает, как мне ехать. А когда останавливаемся возле небольшого деревянного домика, Светлана Александровна настаивает на том, чтобы мы перекусили. Я поддаюсь ее уговорам.