Капкан

Немного посидев и рассказав взрослым о вымышленной перспективной работе в салоне, я замолкаю и стараюсь больше не говорить ни о чем. Когда-то давно, я ненавидела ложь и отказывалась врать родителям. Сейчас я её тоже ненавижу, но теперь будто соткана из неё, как бы прискорбно это не звучало. Мама может быть ничего не замечает и верит каждому моему слову, но я вижу и чувствую, что отец подвергает мои слова сомнениям, подозрительно всматриваясь вглубь моих глаз. Будто пытается ворваться в душу и узнать, что же на самом деле происходит. А я этого не хочу. Боюсь снова ранить. Поэтому, лучше больше молчать и чаще улыбаться.

Позже, все решают остаться с ночёвкой у родителей. Мы с Эмми, как в детстве, прячемся в нашей комнате, укрываемся одеялом, берём в руки по стакану какао и принимаемся за разговоры, длящиеся до самого утра.

– Мне надо так много тебе рассказать, – возбуждено начинает она. – Это была такая насыщенная поездка. Я столько увидела, со столькими людьми познакомилась. И все благодаря тебе, сестрёнка, – тихим шёпотом заканчивает своё предложение.

Улыбаюсь, разглядывая её счастливое лицо. Нет ничего лучше таких моментов. И нет ничего, чтобы я не смогла сделать ради того, чтобы её счастье длилось долгие-долгие годы. Она важнее всего на свете. Она моя искренность. Она та, в ком осталась жить частица моего раненого сердца. Она лучший хранитель моей любви.

– А ещё, я влюбилась, – выговаривает на одном дыхании и с опаской смотрит в глаза.

– Влюбилась? В кого? – приятное волнение окутывает с головой. Знаю, что у неё такое впервые, от того подобное заявление ещё более волнующе.

– Обещаешь, не ругаться и не говорить родителям? – смотрит, прикусив нижнюю губу.

В голове уже крутятся десятки мыслей о том, что этот парень взрослый мужчина или возможно кавказской национальности, а возможно и то и другое. Дрожь по телу.

– Обещаю!

– Это сын Ханукаева, – шепчет, будто боится, что нас кто-то может подслушать.

– Роланд? – ужасом вырывается из уст.

Щемящее чувство в груди. Хочется выдохнуть, но будто ком застревает в горле. Мысль, что ей может нравится этот человек, сотрясает за доли секунд.

– О нет! Мне от одного его вида становится плохо. Я про Османа, его старшего брата, – стонет умирающим голосом, а я выдыхаю с облегчением. – Красивый, умный и такой добрый.

«Добрый» – как будто говорит не о родной крови Роланда. Она вскакивает и начинает ходить взад вперёд, завывая.

– Ему 32 года. Думаешь, он взглянет на малолетку, вроде меня? – останавливает взгляд на мне.

Моя сестра превзошла даже меня. Собрала тройное комбо. Взрослый кавказский мужчина из семьи Ханукаевых. Три критерия, которых просили остерегаться меня родители.

– Есть у меня один неудачный опыт общения со взрослым мужчиной. Итог ты знаешь. А сыновья Ханукаевые страшные люди.

– Откуда знать? Они столько хорошего делают для нашей семьи!

– Они или их родители?

– Что мне делать? – садится обратно, смотря испуганными глазами на меня.

– Не тонуть. Просто однажды, дойдя до дна, вынырнуть будет невозможно.

– А если получится по-другому? Не так, как с Эль… – замолкает.

Хочется стереть память и не помнить, чьё имя начинается на эти три буквы. Но увы, память – самое беспощадное орудие душевных мук.

– Может получится по-другому. Может получится отлично и счастливо. Я этого тебе искренне желаю. Но прошу тебя, старайся не отдаваться полностью таким ярким и всепоглощающим эмоциям.

– Я каждый день молюсь, чтоб мама позвонила и попросила приехать к ним, помочь. Одним глазом вижу его, и сердце замирает. Он даже не догадывается, наверное. Занят своими делами, своей работой. А я, как глупая, ищу встреч с ним. Я уже тону, да? – поджимает губы.

– Да, дорогая. Это и есть – идти на дно. А если он посмотрит на тебя, прикоснется, поцелует… – невольно вспоминаю Эльдара, и меня накрывает лавина горечи. – Не найдёшь ты больше выхода наружу.

Она молча тянется ко мне и обнимает.

– Ты же нашла выход? – шепчет на ухо.

– Конечно, – натянуто улыбаюсь, не желая расстраивать сестру.

Но на самом деле, ничего не нашла. Так и утонула на дне океана чувств к предавшему мужчине.

– Влюблённость – красивое чувство. Оно окрыляет и вдохновляет. Но от чего же так тоскливо внутри?

– Счастливо бывает только, когда взаимно, – глажу её волосы, пока сердце кровью обливается.

Готова пережить всю боль, что ждёт сестру впереди, тысячи раз, лишь бы печаль никогда не касалась её души.

Мы долго ещё говорим на тему Османа. Я внимательно слушаю каждое её слово и стараюсь поддержать. Знаю, как важно в таком состоянии понимать, что есть кто-то, кто всегда будет рядом. Несмотря ни на что.

Глубокой ночью выхожу из комнаты, чтобы пройти выпить воды. Делаю все очень тихо, чтобы никого не разбудить, но звуки, доносящиеся из кухни, привлекают моё внимание. Подхожу и слышу нервный голос отца:

– Зачем ты ворошишь то, чего уже не вернуть?

– Я просто не могу видеть в какой бедности вы живёте, когда знаю, как бы могли жить, – голос тёти заставляет отпрянуть от ручки двери и вслушаться в разговор.

– Слава Богу, все живы и здоровы. Остальное переживём.