Капкан

Эти темные крапчатые глаза, охотящиеся за мной. Несмотря на то, что прошлой ночью он практически пытался задушить меня до смерти, я хочу его увидеть. Набирая его, я говорю себе, что единственный способ обезвредить или даже убить его — это заставить его доверять мне, а для этого мне нужно быть умной. И это включает в себя занятие с ним сексом. Это может быть оправданием, но оно хорошее.

Я оставляю голосовое сообщение с другим запросом на ремонт. Десять минут спустя Кэш окликает меня с крыльца. Как только я открываю входную дверь, выражение его лица меняется, как будто он видит что-то внутри меня, чего я сама не вижу.

Его плечи напрягаются, губы поджимаются, и эти зловещие глаза захватывают меня.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Ничего. — автоматически отвечаю я.

Я иду внутрь. И вообще, почему он все еще стоит там?

— Скажи мне, что случилось? — требует он.

Я наклоняю голову.

— А ты не беспокоишься о том, что вот так окажешься на открытом месте?

— Что случилось, Ремеди? — спрашивает он строгим голосом.

Он смотрит на меня так, словно не имеет значения, находится ли он в общественном месте. Но я тяну его за руку, заталкивая внутрь. Воздух пропитан сильным химическим запахом, а его одежда слегка запылена, как будто он работал на стройке. Я не помню ничего подобного в его расписании.

Я подвожу его к круглому столу на кухне, и мы садимся в нескольких футах от того места, где он трахал меня на полу. При воспоминании у меня покалывает в животе. И я кое-что понимаю.

Он несколько раз выезжал из поместья, так что стояние на крыльце, вероятно, его не побеспокоит. И все же я все равно заставила его зайти со мной внутрь. В его затуманенных глазах кипит требовательность. Он не перестает беспокоиться обо мне.

— Что-то не так. — говорит он.

— Все в порядке! — смеюсь я. — Ты хуже, чем моя мама.

— Я не играю в игры, Ремеди. — рычит он. — Скажи мне, что не так, или я выбью из тебя все слова прямо сейчас.

Я стискиваю зубы до тех пор, пока боль не пронзает мой череп. Как он может так меня понимать? Я почти хочу поддаться этой угрозе, но я также хочу сказать ему правду. Это как-то связано с тем, что Питер трогал мое плечо, как он напоминает мне моего отчима. Я пока не могу заставить себя рассказать Кэшу о моем отчиме, но я могу рассказать ему о Питере.

— Заходил мой друг. — говорю я.

— Дженна?

— Другой друг. Друг-полицейский, о котором я тебе рассказывала.

Я пытаюсь прочесть выражение лица Кэша, понять, ревнует ли он тому, что мимо прошел мужчина. Но он вообще не шевелится.

— Он спрашивал об убийствах. Хотел узнать, не знаю ли я чего-нибудь.

— И эти убийства пугают тебя?

Мы всегда пытаемся установить эти правила и связи между преступниками и этими ужасными смертями, чтобы придать смысл там, где его нет. И такой убийца, как он, вряд ли заинтересуется кем-то вроде меня.

В конце концов, все сводится к удаче. Не в том месте и не в то время. Никто не может предотвратить нечто подобное. Я качаю головой.

— Я просто не доверяю копам.

— Тогда кому ты доверяешь? — я моргаю.

Кэш спрашивает о Питере, но он также спрашивает, доверяю ли я ему. И я не знаю. Предполагается, что я ненавижу Кэша больше, чем кого-либо в ки-Уэст, и все же я продолжаю сближаться с ним.

Я как насекомое, гоняющееся за его сладким запахом. Я не могу ответить на его вопрос, поэтому вместо этого спрашиваю.

— Почему ты меня не ненавидишь?

Уголки его рта приподнимаются, но затем он снова принимает свое стоическое выражение лица.

Похоже, ему не нравится, что я застала его врасплох, задавая вопросы, на которые он не знает ответов, но я не знаю, что еще сказать.

— Я уже несколько раз пыталась убить тебя. — объясняю я. — Разве ты не должен ненавидеть меня? Или, по крайней мере, уволить меня? Во всяком случае, тебе не следует мне доверять. Почему тебя волнует, что я чувствую себя дерьмово, когда нахожусь рядом с копами?

На его лице появляется настоящая улыбка, растворяющая холодное, отстраненное выражение, и меня охватывает странное тепло. Кэш — миллиардер, занимающийся недвижимостью, обидчик моей лучшей подруги, мой шантажист и единственный человек, который когда-либо заставлял меня кончать.

Но он также кажется единственным человеком, который слушает меня, который на самом деле пытается понять, к чему я клоню. И я не могу уложить это в голове.

— Твои попытки убийства были актом страсти. — говорит он будничным тоном, делая едва заметный акцент на слове "попытки", как будто дразнит меня за неудачу. — Почему я должен ненавидеть тебя за то, что ты делаешь то, что ты хочешь? Я тоже делаю то, что хочу.

— Но ты годами не выходил из своего поместья. — выпалила я. — Разве это не связано с твоими желаниями?

Он обнажает зубы, и на долю секунды становится похожим на волка. Я его красная шапочка, но на этот раз меня некому спасти. Я наедине со своим волком. Гнев рассеивается, его плечи расслабляются.

— Эта страсть — твоя настоящая сторона. — говорит он, игнорируя мой вопрос. — Меня мало что интересует. Но когда у человека есть такая страсть, желание, которое толкает его на убийство?

Он облизывает губы.